Сегодня – позавчера. Испытание огнем - стр. 53

– Да, – спокойно ответил он.

– Они враги. Ты веришь мне? Их надо убивать!

Он оттолкнул меня. Контакт оборвался. Не вышло. Слишком крепко в нём сидела эта установка. Не сломать. В принципе, сломать можно, но я сломаю и этого парня. Я овладел лишь азами этого умения, не справиться.

– Что же делать-то с тобой, телёнок? Ты откуда родом?

Он назвал. Поняв, что мне это ничего не сказало, добавил, что это в Сибири.

– А, мамин сибиряк. И годов тебе сколько?

– Восемнадцать.

– А если честно?

– Шестнадцать.

– А совсем честно, как перед исповедником?

– Пятнадцать будет в мае.

– Охренеть! Чем же тебя, телёнка, кормили, что ты так вымахал? Почему в армии оказался? Призыву не подлежишь, добровольцами с такими моральными установками не идут.

– Брата старшого призвали. А у него семеро по лавкам. Отец занемог, слёг, мать старая уже. Отец мне и сказал: «Иди, мри!» Я оружие брать отказывался. Меня расстреляли, я не умер. Сюда прислали.

Гля, хоть плачь! Как побеждать-то с таким народом? Жукова упрекать будут за большие потери, а они на войну идут не для победы, не защищать, а умирать! На пулемёты даже не с кулаками, а вообще ни с чем! Как? Что бы он там с немцами делал? В дёсны целовал?

– Что умеешь?

– Читать, писать, считать, трактор водить и чинить, моторы разные, за скотиной ухаживать, лечить.

– Как лечить?

– Вот так, – он положил мне руки не предплечье, где пуля оставила царапину и… заживил.

Вот тут я конкретно выпал в осадок. Рот разинул, как дурачок, и сел на задницу.

– Если я отниму хоть одну душу, Боженька заберёт мой дар.

Решение пришло мгновенно. Конечно, какое ещё может ещё решение – он же санинструктор! Зачем ему оружие? Мы все его беречь будем как зеницу ока.

– А как же тебя расстреляли? Ты себя излечил?

– Нет, матушка заговорила. Не возьмёт меня ни хладный металл, ни огненный.

– Поэтому по тебе не попадали?

Он пожал плечами. И как мне быть? Что это – магия? Промысел Божий? А моя «ярость»? Что это? Адреналиновый взрыв или дар? Со стороны тоже магией выглядит. И это внушение, которым я почти не владею, но оно же есть!

– Слушай, Прохор. Не надо тебе туда идти. Не нужны тебе немцы. Там, на поле, браты наши гибнут, кровью истекают. Раненым надо помочь, с поля боя вынести. Вот тебе что нужно делать, Прохор. Ты меня понимаешь?

– А ты и есть тот самый Медведь, о котором все говорят?

– Не верь никому, Прохор. Я Кузьмин Виктор Иванович. После боя я тебя найду. Иди, Божье дитя, иди. Отнимать жизнь и стоять насмерть – мой удел, не твой.

Он положил мне одну руку на лоб, другую на затылок, задумался-прислушался, кивнул, встал. А голова моя болеть перестала.