Седовая падь - стр. 4
Позже, когда все вновь успокоилось и ночь обрела таинственный, магический оттенок, Василий поведал следующую невероятную историю. Широко раскрытые глаза ребят рисовали в темноте ясную картину происходившего и ничто не мешало их бурному воображению уноситься в неведомую даль открывшейся тайны.
Якобы случалось такое и в прежние времена, и в наши; то под Рождество или Новый год угодит, а то и летом, нет, да и даст о себе знать. И никто в деревне не ведал, когда еще может нечто подобное обнаружить себя; что кто-либо из сельчан, вдруг, да и вновь столкнется с неведомой напастью.
Эту историю Василию рассказала его мать, которая часто работала в ночное на «сушилке». Так называли местные жители двор, где в осеннюю пору, в страду, сушилось и перерабатывалось поступавшее на ток зерно нового урожая. Здесь же располагались склады и амбары для его непосредственного хранения.
Дарьи пришлось оказаться прямым свидетелем происходившего и, без прикрас, поведать обо всем из собственных уст. Дело было прошлой осенью: немногим за полночь, слегка прихворнув, женщина, отпросившись на работе, была вынуждена спешно, как могла, возвращаться домой.
Темная и безлунная ночь, слегка тревожила. По всей видимости небо затянуло, так как ни единая звездочка не радовала глаз в том мрачном затаившемся безмолвии. Слабый, едва дотрагивающийся ветерок дул в спину, нехотя подталкивая больную, ослабевшую женщину к дому. Как назло, забыла фонарик и двигалась осторожно, чувствуя и угадывая лишь смутные очертания и тени кустарников, да видневшихся поодаль домов, с давно погасшими, темными глазницами окон. Лишь кое -где слабыми, редкими огоньками мерцала деревня, до которой оставалось уже не так далеко.
Поселок, где прожила всю свою жизнь Дарья, делился на две части логом, заросшим в низине ивняком, камышом да высоким, похожим на мертвый лес, многолетним бурьяном, который никто не скашивал и не выжигал. А пересекала его узкая, извилистая тропа, по обе стороны которой бурлило и воняло не то, что бы топкое, но довольно опасное болото. То и дело случалось, что провалившегося в зыбь незадачливого теленка так и не удавалось спасти. Или, того хуже, манившая сочная осока так и уводила в небытие чью-либо прожорливую коровенку. Но люди мирились и с этим; претензии предъявлять некому, а скотинка – дело наживное. Весной, в половодье, когда сходили обильные снега, болотом никто не ходил. Оно раскисало основательно, превращаясь в подобие заросшего травой озера, изобиловавшего, день и ночь, истошно вопившими лягушками. В слякотное время года люди и машины переправлялись с одной стороны села на другую по плотине, которая старым, плотно слежавшимся грунтом, сдерживала слабый натиск старого пруда. В плотине, с одного ее края, ближе к поверхности проходившей по ней дороги, была когда-то проложена огромная труба, через которую часто бегали полчища деревенских мальчишек, балуясь или играя в войну.