Седое сердце мира. Сборник прозы - стр. 6
Идея осознанно заняться персональным творчеством, кто каким может, принадлежала именно Алисе. Надо отдать ей должное, но ни она, ни я, ни кто бы то ни было еще понятия не имел, что для этого придется делать. Творить – это половина дела, но нужно реализовывать. Однако именно Алиса заметила одну вещь:
– У тебя неплохо получается общаться с людьми через тексты.
Лильен подтвердила:
– Текст – это твой коридор власти. Пиши и общайся.
Огромный трехсоттонный «Боинг» как-то незаметно прыгнул с полосы и накормил холодный апрельский воздух пылью. Форсажные камеры заворачивали пространство, искривляли картинку позади себя. Совершенное спокойствие. Трепет перед перелетами диктуется инстинктом самосохранения, и страх езды на лошадях тождественен боязни самолетов – ни то, ни другое ты не контролируешь. Ты доверяешь себя чему-то большему и надеешься, что это что-то тебя не убьет. И сейчас я уже вовсе не о самолетах. И не о лошадях. Начало мая я провел в Санкт-Петербурге, и, вернувшись, поистине оказался в стране творчества, и…
Алиса права: что я потеряю, если начну изливать душу на бумагу? Творчество виделось мне под другим углом. Пока нейросети создавали школьникам новых кумиров, мне хотелось жечь святыни нарождавшейся нездоровой культуры. Я противопоставлял себя всему модному, пока не осознал, что контркультуры не существует, потому что любой тренд – лишь точка зрения, и не более. Время от времени некоторые из них звучат чуть громче, но все элементы общественного сосуществуют постоянно и имеют армии последователей. Но пока до принятия этого было еще очень далеко.
Я никогда не чувствовал себя уверенно в кадре, на сцене или даже во время выступлений на семинарах в университете. Зато я хорошо чувствовал себя, стоя за спиной и подсказывая, как было бы лучше. С одной стороны – это трусость, понимаю. С другой стороны – это приносило меньше вреда. Я сконцентрировался на написании душещипательных постов, статей, занимался рекламой и разработкой того, что принято называть контент-планом.
– Ты все еще не понимаешь, как монетизировать наш артистизм, но все еще делаешь это лучше нас, – вздыхала Маша.
Летом две тысячи восемнадцатого года Лильен пропала основательно: отвечала односложно, трубку брала через раз. Сама завела разговор об отношениях, хоть в них мы и не состояли, да никто этого всерьез и не планировал. Сказала, что пока не готова, и карьера намного важнее. Я не понимал, каким образом одно мешает другому, и сконцентрируемся на неожиданности заявления. Это меня сильно задело в тот момент. Виду не подал, но сознание стало выписывать странные циркуляции: неудачные отношения год назад, в которых я оказался отвергнут без объяснения причин, а теперь такое: вроде бы и с объяснением, но от него не легче.