Седьмой флот - стр. 32
– А ну-ка подробнее с этого места! – сдерживая смех, попросил Батон.
– Да, пожалуйста! Однажды, после череды каких-то праздников первую трезвую ночь мне пришлось провести на работе. Был очередной усиленный вариант несения службы. А меня назначили ответственным по управлению. Ну, вот лежу я в кабинете на раскладушке и силюсь уснуть. Но было такое ощущение, что через все тело пропускают слабый электрический ток. Меня вдруг охватил панический животный страх, которому я не находил причины. Вдруг я увидел почти реально, как стены, пол и потолок кабинета разъехались в стороны. Завис я вместе с раскладушкой в кромешной тьме, а из нее прямо на меня стали прыгать какие-то гады и кикиморы. Они царапали меня когтями и душили холодными, влажными лапами. А вонь стояла такая, что начали слезиться глаза! Уши просто в трубочку сворачивались от страшного высокочастотного визга. И тогда я подумал: «Вот, оказывается, почему люди боятся смерти?!». Абсолютно неожиданно для себя я вдруг стал молиться: «Боже! Если ты есть, то помоги! А если поможешь, то я брошу пить». Почти сразу все глюки исчезли. Я почувствовал, как тело расслабилось, а потом я провалился в тяжелый, «кисельный» сон без сновидений. В кабинете было прохладно, но я почему-то проснулся мокрый до нитки. Еще подумал: «Ну, вот ты и начал мочиться под себя, с чем и поздравляю!». Но подушка под головой тоже была мокрая. Это меня немного успокоило. Пришлось быстро собирать постель и бежать в умывальник, так как на работу уже приходили люди.
– Да, Серый, твой случай более впечатляющий, – рассмеялся отец Александр. – Бог решил, что разговаривать с тобой бесполезно и попробовал достучаться до тебя с помощью триллера под названием «Белка».
– Ну, спасибо! Но это еще не все. Я потом долго думал о ночном происшествии. Конечно же, решил никому не рассказывать, потому что, как ты правильно заметил, симптомы очень напоминали приступ белой горячки. Вот только пить я не бросил, хотя и пообещал. А в результате, еще дважды пришлось пересмотреть этот триллер. И снова были молитвы и обещания. Опять Он помогал, а я в итоге Его обманывал. Мне становилось стыдно и неудобно, как тому персонажу из «Двенадцати стульев», который воровал и стеснялся от того, что ворует. В конце концов, я здорово на себя разозлился! Просто до ненависти! И как ни странно, эта озлобленность стала для меня основным сдерживающим фактором. Потом, правда, попустило. Успокоился и просто завязал. Раз и навсегда!
Наступила тишина, а спустя минуту Саечкин негромко заговорил изменившимся голосом: