Седьмая жена инквизитора - стр. 16
– Какой именно?
– Неужели ни одна из ваших жен не смогла вас полюбить?
Я позволил себе тонкую усмешку.
– Увлечение. Дружба. Легкая влюбленность. Ненависть. Желание использовать все, что можно, пока можно. Страсть. Но любви не было, – перечислил я чувства своих прежних жен. Кайя пожала плечами. Зеленая лента в ее волосах казалась свернувшейся змейкой, как у античных целительниц, которые врачевали ядом и носили прирученных зарнавинских гадюк на голове.
– Странно. Вы не создаете впечатления плохого человека, – призналась моя седьмая жена, и я даже рассмеялся.
– Хотите сказать, что вы знаете свет? Людей?
Кайя одарила меня недовольным взглядом, а я продолжал:
– Криминал не совсем мой профиль, но все же я в курсе многих дел. В Партевенте три года назад орудовал серийный убийца. Выглядел он как истинный джентльмен с воспитанием и манерами. У джентльмена была рука в лубке, и он никак не мог перехватить как следует свою сумку. Разумеется, барышни соглашались ему помочь, и потом их никто не видел. Находили их, скажем так, по частям. Какие-то части так и не нашли.
Кайя посмотрела на меня так, словно хотела сказать, что такие истории не слишком подходят к трапезе, и за едой надо беседовать о более приятных предметах. “Где ваше воспитание?” – сказала бы моя седьмая теща.
– Вы все равно не производите впечатления плохого человека, – повторила она и добавила: – Я не хочу сдаваться. Не хочу умирать через год, у меня слишком много планов на эту жизнь. Поэтому давайте искать способ избавиться от проклятия. Эту самую истинную любовь.
Вспомнились лучистые глаза Анжелины – в них, темно-карих и внимательных, всегда плыл огонек, словно золотая рыба поднималась из глубины. Столько лет прошло, а я их помнил. Нет, это не была истинная любовь, это была глубокая незаживающая рана – я привык жить с ней, я нес ее через каждый новый день и уже отчаялся отыскать исцеление.
И вот пришла эта Кайя…
– Хотите сказать, что готовы меня полюбить? – поинтересовался я, стараясь говорить по-светски небрежно. Кайя пожала плечами, посмотрела на меня прямо и искренне.
– Вы так говорите, словно вас нельзя полюбить, – ответила она и аккуратно отрезала еще один кусочек от своего стейка. – Словно вы прокаженный или что-то вроде того.
– То есть, вы готовы… – я даже замялся от такого напора. Кайю можно было понять: она не хотела умирать и пыталась спастись. Но это было странно. Очень странно. Сейчас она должна была проклинать того, кто разрушил ее жизнь – а она этого не делала.
– Можно сидеть, сложа руки и говорить: такова судьба, – вздохнула Кайя. – Как мой отец сегодня. Все, видите ли, умрут, и этого не исправить. Какая разница, раньше ты умрешь или позже? А я считаю, что можно попытаться что-то предпринять. И я, как вы видите, не из тех, кто сидит.