Седьмая жена Есенина (сборник) - стр. 43
Вскоре ему доверили командовать очень большим округом. Получив повышение, боевой генерал не забыл и проверенных соратников. Самых преданных привел за собой и уже на новом месте отметил: кого – звездочкой на погоны, кого – должностью, кого – медалькой. Старался никого не забыть. Когда раздаются награды, всегда находятся недовольные, это – естественно. Однако генерал крайне удивился, обнаружив среди якобы обделенных людей из нового спецпризыва. Он полагал, что писателей волнует только литературный успех. Оказалось, что ничто офицерское Фурмановым не чуждо. Тоже начали намекать, дескать, неплохо бы… Не гуртом заявились. Поодиночке подкрадывались, выждав момент, стараясь угадать под настроение. Кто слезу подпускал, а кто и по-солдатски, напрямик – надо, мол… А куда генералу деваться? Отказывать он умел. Но людишки-то призваны, чтобы портрет его создавать. А портрет должен быть красивым. Генерал все-таки, а не бухгалтер какой-нибудь. Да и с какой стати казенные деньги жалеть, все равно интенданты разворуют. И посыпался золотой дождь: звездочка на погоны нужна – нет проблем; должностишка – пожалуйста; книгу стишков издать – да запросто, тащите все, что нацарапали, пользуйтесь пока я добрый, пока на коне. И Фурмановы пользовались. Справедливости ради надо заметить, что авансы генеральские принимали не просто с благодарностью, но с явным желанием отработать их. Мало того, что не отказывались ни от каких поручений, сами напрашивались, и не только покомиссарить, это естественно, они и строевых командиров готовы были подменить.
Когда мастер с готовностью бросается исполнять чужую работу, значит одно из двух: или свое дело забуксовало, или никакой он не мастер.
Генерал догадывался, что нарисовать яркий портрет – занятие не простое. Он даже помогать им старался. Рискуя жизнью, вытащил из ледяной воды тонущую девушку. Обматерил в теледебатах обнаглевшего журналиста. За десять минут до прибытия штабной комиссии улетел на охоту и возвратился перед их отъездом, извинился, что припоздал, техника, мол, подвела, и подарил всем по зайцу. Потом все гадали: случайно так получилось или подарок с намеком. Не обошлось и без марьяжных интересов. Какой же гусар без волокитства? Певичка столичная гастролировала. Генерал пригласил ее охотничьи угодья посмотреть. Полетели на два часа, а возвратились через двое суток, опять техника подвела. А какими заковыристыми афоризмами сыпал налево и направо – не только на биографический роман, но и на драматическую поэму с избытком хватило бы.
В общем, старался генерал, демонстрировал широту натуры. Фурмановым даже воображение напрягать не требовалось. Только записывай. И они записывали. Материал добротный, экономить никакой нужды, кроят-перекраивают, а в итоге одни лоскутки. И не потому, что Бог талантами обделил, от них многого и не требовалось. Просто не могли успокоиться и отрешиться от суеты. Безостановочный бег на месте. Можно было бы еще понять, если бы в запой сорвались. Даже у самых примитивненьких поэтов случаются большие душевные осложнения. А тут и халтурная работа, и халявный спирт – все вроде подталкивает превратить письменный стол в кухонный. Ан нет. Трезвенькие, как счетоводы. Хотя и труженики цифири, наверное, позволяют себе. Просто дорвались ребята до кормушки, не только губенки затряслись, но и мозги залихорадило. И собрание стишков издать надо, сначала в мягкой обложке, а потом и в переплете с золотым тиснением. И квартирку сначала получить, потом благоустроить. Да и о детишках подумать надо. Поэтами они числились молодыми, а все уже в серьезном возрасте пребывали. Один даже внука заимел. В честь генерала окрестил. Но у генерала таких внуков по странам и континентам разбросано – со счета сбился – где свои, где вражеские, разобрать не может. Для такого дела куда интереснее женское отделение набрать.