Седая оловянная печаль. Зловещие латунные тени. Ночи кровавого железа - стр. 58
Я огляделся вокруг. Сам Снэйк интересовал меня меньше. Может, наш убийца и дилетант, но тоже весьма везучий дилетант. Ни одной улики.
– Печально, – сказал я.
– Смерть всегда печальна.
Кто бы говорил! Но Морли полон неожиданностей.
– Я не о том. Посмотри, как он жил. – Я указал на угол Снэйка. Он жил как лошади. Спал на соломе. Из мебели – только грубо выкрашенный стол. – Он был профессиональным солдатом, двадцать лет в войсках, преимущественно в Кантарде. За это неплохо платят. Человек настолько осмотрительный, что ухитрился выжить, наверняка умел и с деньгами обращаться. Но он жил в конюшне, как животное, и не имел даже смены одежды.
– Бывает, – проворчал Морли. – Хочешь пари, что родился он в самых распоследних трущобах? Или на какой-нибудь грязной ферме, где и двух медяков за месяц не увидишь?
– Не надо пари.
Я видел, что он прав. У выросших в бедности людей есть патологическая страсть откладывать деньги про черный день. Но смерть приходит раньше этих предполагаемых несчастий. Жалкая жизнь. Я тронул Снэйка за плечо – мускулы его были напряжены, не расслабились даже после смерти. Странно.
Я вспомнил рассказ кухарки о Снэйке. «Он был доблестным воином» – напишут на надгробном памятнике.
Я перевернул тело, чтобы посмотреть, нет ли чего под ним. Нету.
– Слушай, Морли. Задушить – дело долгое. Вероятно, убийца сперва попробовал придушить его, а потом пырнул ножом, или наоборот.
Морли огляделся кругом. Жуткий кавардак.
– Вероятно.
– Ты когда-нибудь душил человека?
Морли укоризненно взглянул на меня: бестактный вопрос.
– Извини. А я вот душил. Мне во время набега поручили придушить часового. Я тренировался заранее.
– Не похоже на тебя.
– Мне не нравится убивать и никогда не нравилось, но я подумал: если убить человека придется и если я хочу уцелеть, значит надо все сделать как следует.
Морли проворчал что-то. Он был занят осмотром того, что некогда было лицом, грудью и животом Снэйка.
– Я все разыграл как по нотам. Когда я подошел к нему, парень дремал. Но очень быстро проснулся и отбросил меня, как тряпичную куклу. Он мне чуть мозги не вышиб, а ведь я ни на секунду не отпускал проклятой веревки. Единственно, что мне удалось, – я не дал парню заорать и поднять тревогу, а там подоспел кто-то из наших и добил его ножом.
– Ну и что?
– Если ты не сломаешь жертве шею, она будет бороться. Предположим, ей удастся стряхнуть нападающего и ослабить веревку. Парень увидит тебя, пусть даже на шее у него эта дьявольская восточная удавка, и тогда придется его прикончить любым доступным способом – иного выхода нет.