Се, творю - стр. 24
– Антигравитация, значит?
– Она, родимая! Вещь нужная, и, согласитесь, само словцо нехило торкает.
– А может, снимем про то, что Тунгусский метеорит был побочным результатом экспериментов не какого-то там Теслы, а нашего Попова?
Менеджер коротко поразмыслил.
– Мысль интересная, но, пожалуй, перебор. Слишком, знаете, давно дело было, кто сейчас про Попова помнит… А что, метеорит действительно Тесла запустил?
На какое-то время Корховой потерял дар речи.
– Нет, – смиренно ответил он потом. – Я просто пошутил.
– А вот шутить не надо, дело нешуточное. Знаете, раньше говорили – страна ждет от вас подвига!
– Подождите… – Корховой растерялся. Такого уровня он все-таки не ожидал. Потом его прорвало: – Какие победы науки? Послушайте, наукой могут заниматься только те, кто превыше всего на свете хочет сначала просто что-то понять. Не суметь, а понять! Не «Хочу все сдать», а «Хочу все знать»! Как Архимед под мечом захватчика: не тронь мои чертежи! Меч могущественней чертежа, но для Архимеда чертеж был важнее меча! Вы что, думаете, людей можно вдохновить чертить чертежи, выдумывая какие-то мифические мечи?
– Ну-ну, – снисходительно сказал менеджер.
– Что ну-ну?
– Не та стилистика. Архимед, мечи… Архаичная белиберда. Проще надо.
Корховой глубоко вздохнул и постарался взять себя в руки.
– Поймите, я не фанатик и не утверждаю, что только в поиске истины смысл жизни. Но у того, кто занимается наукой, это так. Наука же не обещает и не творит чудес! Чудеса обещают вруны и жулики! Ученый не приказывает природе, а познает ее волю. Не повелевает ветрами, а ищет, где поставить паруса. А вдохновлять выдуманными, высосанными из пальца феерическими достижениями – нелепость, вы породите только спекулянтов, они будут гнаться не за знанием, а за тем, чтобы выкачать побольше денег из казны, точь-в-точь…
Он осекся.
Он поймал себя на том, что едва не сказал: «точь-в-точь, как вы сами».
Наверное, он осекся поздно. Наверное, продолжение фразы было слишком очевидным, и менеджер его угадал.
Удивительная вещь – барская улыбка. Все так же прищурены глаза, так же раздвинуты губы, так же зубы сверкают; но в одно мгновение насыщение всех этих мимических формальностей становится разительно иным – из приветливого угрожающим, из добродушного хищным. Хотя по всем признакам – ничего не произошло, человек как улыбался, так и улыбается. Но где-то щелкнул переключатель, и под стеклянной маской зажглась лампа другого цвета.
– Знаете, уважаемый Степан Антонович, – задушевно сказал менеджер. – Вам же и карты в руки. Делайте престижным поиск истины, а мы посмотрим. Поможем, подправим. И должен вам сказать, что у нас вполне и без вас хватает работников – молодых, эффективных, без комплексов. Любой из них, знаете, просто ухватится за ту возможность, которая сейчас предлагается вам. Зубами вцепится и уж обратно нипочем не выпустит. Просто я подумал, что безупречное имя человека, который всегда писал только то, что искренне полагал верным, само по себе постепенно стало капиталом. Его нужно наконец пустить в дело, как вы полагаете? Но, в конце концов, это, знаете, ваши проблемы.