Сделка с особым условием - стр. 51

Рядом с подносом лежала белая карточка с написанной стремительным, летящим почерком фразой "С днем рождения". Под открыткой оказалась небольшая, перевязанная лентой коробочка, открыв которую я увидела довольно необычное украшение: снежинку на тонкой серебристой цепочке, выполненную из чего-то прозрачного — вероятно, стекла.

— Она не растает, — раздалось за спиной, и я схватилась за сердце. Он точно доведет меня до инфаркта своим бесшумным подкрадыванием!

— Спасибо, — отозвалась я. — А почему она должна растаять? Она же из стекла?

— Изо льда. — Иен улыбнулся. — Собирайся, пойдем в музей.

— Хорошо, — покладисто отозвалась я.

Сама я предпочла бы остаться дома и обдумать, что делать дальше, но это можно было сделать и по дороге в музей. Говорят, на ходу думается лучше, а в голове появляются отборные, первоклассные мысли! Тем более, вчера Иен спас мне жизнь, и сегодня я была готова идти, куда ему вздумается. Хочет в музей, пойдем в музей, хочет проинспектировать жерло вулкана или городскую помойку — подожди, надену платье похуже, которое не жалко.

Так как музей это все-таки не помойка, я надела темно-синее пальто и голубое платье. Снежинка на шее довершала образ, сделав меня похожей на снежную принцессу, чему только способствовали платиновые пряди волос — перед выходом я попросила Иена вернуть морок. Вчера я пробыла в своем облике весь вечер, и теперь меня очень беспокоило то, что люди Рихтера могут меня найти. Достаточно расспросить горожан и найти случайного прохожего, заметившего, как русоволосая девушка ночью зашла в гостиницу "Риджент".

За последние несколько дней заметно похолодало, и пальто было как нельзя кстати. Ветер развевал полы платья, и шляпку пришлось придерживать рукой, чтобы она не улетела в неизвестном направлении. Цилиндр Иена все-таки слетел, но не от порывов ветра, а оттого, что на него на всем ходу врезался шаливший ребенок. Пробормотав невнятное извинение, он на всех парах понесся дальше, а за ним, словно стадо бегемотов, с шумом протопала стайка таких же мальчишек.

Иен, ничуть не рассердившись, поднял свой цилиндр и невозмутимо вернул на место, сдув невидимую пылинку.

— Иен, — задала я пришедший в голову вопрос, — почему ты никогда не сердишься? Не кричишь, не раздражаешься, даже если я делаю глупости и тебе приходится меня вытаскивать?

— Если бы я мог злиться, ты была бы мне не нужна, — непонятно отозвался Иен и улыбнулся своей неуловимой, тонкой улыбкой.

Я вдруг вспомнила слова женщины в красном с маскарада: о том, что альвы не умеют любить и физически не способны на чувства. Ох, не нужно об этом спрашивать! Проще представить, что он такой же, как я — обычный человек, а не равнодушная оболочка...