Сделка - стр. 6

Я схватила руку мужчины через прутья, и Дарис вздрогнул. Я чувствовала, что будто заряд тока прошел сквозь него, и что мое прикосновение ему было приятно. Мужчина дотронулся моей руки губами, и я испуганно отдернула ее, тут же пожалев об этом: он оскорбился. Но это не изменило его решения.

Он кивнул в сторону двери:

–Это смена. Сейчас я уйду, но вернусь завтра.

Я снова осталась одна.

Будто одного заключения было мало, служители храма под мерный вой ритуальных песен повесили на прутья моей клетки какой-то странный артефакт, от которого у меня постоянно болела голова. Виски пульсировали, и за этим непрекращающимся биением набата я не слышала больше ничьих мыслей. Вероятно, что артефакт должен был сломить мой дух: и собственные мысли путались. Наверно, святоши поняли, что я не искренна в своем покаянии, и решили меня заставить.

Я верила, кажется, во все, что мне говорили.

Когда давали еду и воду – я больше не отказывалась. Храмовники улыбались своими пухлогубыми ртами, показывая, что с вареной крупой все хорошо – и я верила и ела. Они выпускали меня из клетки, чтобы я могла справить нужду и омыться ароматной розовой водой, и я больше не пыталась убежать, а лишь послушно, как кукла, следовала их указаниям.

Они могли бы заставить меня сделать что угодно, но заставляли только каяться.

И я начала верить, что я – зло. Что все мои поступки и каждое доброе дело, что я совершила, используя по мере возможности свой дар – лишь испепеляющие чужие душу ошибки. Раньше думала, что спасаю тех, кто был в отчаянии – сейчас же понимала, сколько народу погубила своим «спасением». Больше я не делала вид, что плачу, а рыдала, понимая, что заслуживаю смерти.

.

Дарис спас меня еще не вытаскивая из клетки, хотя и не знал об этом. Он вернулся на следующий день и на следующий. Я больше не могла заглядывать в его разум, но мы разговаривали. И он смотрел на меня так, будто не замечал грязи и того, как измотана я была. Дарис обращался ко мне не как к недостойному животному, а как к попавшей в беду женщине, и на те краткие мгновения, что мы проводили вместе, я снова почти становилась собой. Рассказывала ему о своей жизни, а он говорил о своей. Мы были невероятно разными и опыт приобрели разный, и тем не менее я чувствовала в нем поддержку. Клетка охраняла меня: Дарис то и дело смотрел в мою сторону тем взглядом, которому, как я помнила, раньше сопутствовала похоть. Если бы между нами не было железа прутьев, он, я знаю, брал бы меня прямо перед мрачными ликами пар-оольских божеств.

Мне не казалось это диким. Я пыталась отделить действие артефакта от своих мыслей – но не могла. Чем больше Дарис говорил, тем больше я верила ему. Мне казалось, жуткое, пульсирующее в такт моему сердцу каменное кольцо тут ни при чем.