Сделаю тебя любимой - стр. 23

– Повезло тебе, Юр, что тут скажешь, – хмыкаю, взяв в руки метелку. Напевая песню Кипелова "Я свободен", я убирала по углам паутину и пыль, накрыв малыша при этом тонкой тканью, чтобы ему не досталось.

Замираю, когда мой припев подхватывает грубый бас, и тут же закрываю рот. Ладно, минет, но петь с ним так, словно я тут добровольно, я не собираюсь.

Он входит в дом с двумя ведрами воды, ставит их со стуком на пол и долго наблюдает за тем, как я, прыгая, пытаюсь добраться до самых дальних углов.

– Давай я закончу, – отбирает он метелку, а я пожимаю плечами. Всего лишь небольшая хитрость, чтобы передать эту работу ему.

С пылью справиться проще, но когда дело доходит до пола, я начинаю стонать и охать.

– Ты оргазмируешь, или тебе больно?

– Очень смешно. Поясница болит.

– Ладно, займись обедом, я сам пол домою.

Спрятав улыбку, я беру большую кастрюлю, малыша, ставлю кастрюлю на огонь, на котором тихонько греется чайник. Удобно он тут все обустроил. Можно просто поставить посуду на эту решетку и спокойно закидывать ингридиенты.

Интересно, буду я сильно мучаться, если отравлю его? С другой стороны, он, скорее всего, заставит меня съесть тарелку первой. Но это сегодня. А через неделю его бдительность угаснет, и он начнет мне доверять.

Суп, да. Иду за консервами с тушенкой, набираю в ковш гречки, в другой соли.

– А тут есть погреб, более холодное место? – выглядываю из кладовой, смотря на то, как лихо Булат моет пол. Даже застываю, рассматривая, как напрягаются ягодицы, пока он скользит тряпкой по полу. Наверное, во время секса они тоже бы так напрягались.

Охренеть. О чем я вообще думаю!?

– Булат?

– Шторы открой и под ногами посмотри. Или тебе нравится больше на мою задницу пялиться?

– Было бы на что пялиться. Вот мой Сережа – спортсмен. У него задница, что надо.

– Какой спорт?

– Он футболист, – не рассказывать же, что он бросал и вернулся только из-за девчонки, которая стала моей соперницей.

– И до сих пор в России живет? Значит, так себе футболист.

– Ты… Просто ничего в этом не понимаешь, – фыркаю я и смотрю под ноги. И правда, люк квадратный. Пытаюсь открыть, но он не поддается. Я и так его, и так.

– Иногда можно просто попросить помощи, – смотрит Булат за моими потугами. Отодвигает бедром вглубь кладовой и легко открывает дверцу. Спускается вниз по лестнице, погружаясь в темень. – Держи. Больше ничего не сохранилось. Даже мука в насекомых.

Он протягивает мне банки. Варенье. Соленье.

Поднимается сам, закрывает люк.

Хочу пройти мимо, но он такой огромный, что своей тушей загораживает весь проход.