Сделай мне ребёнка - стр. 18

– Грустная картина, что-то я даже не думала об этом. Получается, либо семья, либо работа?

– Получается, у кого что получится. А факт, что не всякий мужик жену-журналистку выдержит. А то, что Генка твой ушёл – не катастрофа. Что ты, сама, что ли, не проживешь? Зарабатываешь хорошо, квартира у тебя есть, теперь ещё и свобода. Подожди, еще оценишь, какой подарок тебе сделал муж своим уходом.

– Кто от кого ушел? – в кабинет вошел Кеша Прянишников и с интересом уставился на женщин. Натке показалось, что он даже дышать перестал от любопытства.

– Никто, это мы так, о преимуществах развода, – быстро ответила она.

– Известно, какие преимущества – мечтательно расслабился Прянишников, – можно спать с кем хочешь. Вот ты, Никитина, если бы была в разводе, могла бы спать со мной!

– Кеш, иногда твои шуточки граничат с сексуальными домогательствами, – фыркнула Натка. – Твоё счастье, что мы не в Америке, а то подала бы на тебя в суд.

– Да ладно тебе, не трепыхайся. Я гипотетически. Я что зашёл-то. Тут из Москвы звонили, просят с мужиком одним связаться. Он к ним в передачу письмо прислал, что очень красивый и хочет лицо своё продать. Для рекламы, что ли. Найди его, вот адрес. Поговори, вдруг псих какой.

Натке в Кешином голосе послышалась надежда: а вдруг и вправду псих? То-то она с ним повозится!

По адресу оказался дом-развалюха на окраине Северска. На звонок никто не ответил, и Натка сунула в почтовый ящик записочку. Так, мол, и так, съёмочная группа северского телевидения желает с вами пообщаться по просьбе московского телевидения. Позвоните! И вернулась на студию.

***

– Ой, Никитина, привет! Ты уже вернулась! Что-то ты бледная какая-то, осунулась. И потолстела!

– Тань, ты бы определилась в комплиментах. Если я осунулась, то как же я потолстела, – ничуть не обиделась Натка.

Обижаться на Лемешеву, с которой они столкнулись в коридоре, было бесполезно. Лемешевой Танечка стала всего два месяца как, прежде была Горбач по второму мужу, но ни смена мужей, ни смена фамилий не поколебали её взгляда на себя и остальных. Лемешева обладала комплексом стопроцентной полноценности, была абсолютно уверена в своей неотразимости, таланте и сексапильности. Бог-отец и мать-природа наделили Лемешеву миловидным лицом с глазами в пол лица и губками бантиком, тёмными прямыми волосами ниже плеч и фигурой в форме гитары. Всё это приправлялось Танечкиной уверенностью, что всё и все в этом мире – лишь фон для её неотразимости. Чужие жизни, успехи, наряды она прикладывала к себе, любимой, как к эталону. Если прикладываемое до эталона не дотягивало, Танечка снисходительно давала советы из разряда «делай как я». Если же эталон затмевало, Танечка злилась, поджимала губки и говорила гадости вроде «Как ты вечно умудряешься за полцены находить себе приличные вещи. У тебя, наверное, нюх на дешёвку» или «Как на тебя с таким задом мужики смотрят? Или твоим всё равно, с кем спать?»