Сдай(ся) мне, Смирнова - стр. 36
А она неожиданно обнимает, крепче прижимается и осторожно касается языком моего.
И это бесхитростное действие окончательно срывает мне контроль. Тут же вовлекаю её в гораздо более настойчивую игру языков, смахивающую то на борьбу, то на танец, то на слияние. Двигаемся ими то в такт, то напротив; касаемся, толкаемся, кружим, посасываем… Снова и снова… Кристина быстро учится, хотя скорее просто наслаждается, а потому голову отключает. Позволяет мне вести, подхватывает быстро, жмётся неосознанно. А я уже и не представляю, как держусь.
Нехватка воздуха, похоже, становится единственной причиной для Смирновой, чтобы отстраниться. Для меня, конечно, не только она, а то, что ещё чуть-чуть, и поцелуем бы точно не ограничилось.
Дыхание смешивается. Наши лица ещё близко, а вот руки и тела уже разъединены.
У Смирновой не глаза, а океан. В них не смотришь — в них с разбегу ныряешь без какой-либо страховки. В глубину, в бездну. И утонуть готов.
Вот только Кристина против — резко отворачивается от меня. Но хорошо хоть из машины не выходит.
Мне впервые так сильно хочется нарушить собственный принцип не зажигать со своими студентками, пусть даже временными. Смирновой я и так думал сделать исключение, но ещё не забывал об осторожности. Теперь даже это на задний план отходит.
Уверен, что возбуждение от меня исходит волнами, а обстановка в этой машине накалена более чем до предела. Меня всё ещё ведёт, и никак мысли собрать не могу.
Смирнова Кристина… Что она со мной делает? Ни от какой другой девушки раньше настолько не штырило. Мне ведь уже тридцадка, держать себя в руках умею. Мозги вроде преобладают над гормонами.
Вроде. Потому что насчёт Смирновой я уже ни в чём не уверен.
Казалось бы, просто поцелуй...
Непроизвольно качаю головой. А потом бросаю взгляд на Кристину, сосредоточенно смотрящую в окно. А мы ведь так и не отъехали от общаги, я совсем рехнулся?
Нет, ну понятно, что уже темно, да и припарковался я так, что вряд ли нас кто-то увидит, если только специально не подойдёт и не будет заглядывать в окна. А таких придурков тут нет. Но это не повод лишаться разума и становиться главным придурком на ближайшие километры.
Но сознание не особо слушается. Оно требует другого — того, чтобы Крис снова посмотрела на меня, а не избегала встречи взглядов упорно.
— Ты вроде хотела знать, как у меня дела, — мысленно подбирая подходящую тему, вспоминаю я. Она вздрагивает, но не оборачивается. — Так вот, дела у меня отлично, — тогда добавляю более развязно, открыто намекая на тот поцелуй.
Провокация действует. Смирнова вообще всегда ведётся на мои поддразнивания, тут же задаётся целью доказать, что я обнаглел и не имею право.