Счастливые люди читают книжки и пьют кофе - стр. 13

– Диана, ты окончательно сходишь с ума! – воскликнула моя мать.

– Мама, не могу я этого видеть, слишком тяжело. Если они на моих глазах исчезнут в ящиках, это будет означать, что все кончено.

– Колен и Клара умерли, – ответила она. – И ты должна это принять.

– Замолчи! И я не поеду на похороны, не хочу смотреть, как они уходят.

Я снова зарыдала и повернулась к родителям спиной.

– Что-о-о? – поперхнулся отец.

– Это твой долг, – добавила мать. – Ты придешь и не будешь устраивать сцены.

– Долг? Вы говорите о долге? Да плевать я хотела на долг!

Я резко повернулась к ним. Ярость временно победила боль.

– Ну да, у тебя есть обязанности, и ты будешь их выполнять, – подтвердил отец.

– Да вам же глубоко наплевать на Колена, на Клару и на меня! Вам только важно соблюсти приличия. Важно соответствовать образу разбитой горем семьи.

– Но мы и есть разбитая горем семья, – возразила мать.

– Нет! Единственная известная мне семья, единственная моя настоящая семья – это та, которую я только что потеряла.

Я была на пределе, моя грудь вздымалась. Я не отрывала от них глаз. На одно короткое мгновение их лица исказились. Я искала в них хоть какой-то намек на раскаяние. Но нет, фасад оставался безупречно гладким.

– Ты не должна говорить с нами в таком тоне, мы – твои родители, – продекларировал отец.

– Катитесь! – заорала я, вытягивая палец в сторону двери. – Убирайтесь из моего дома.

Отец направился к матери, схватил ее за руку и потащил к двери.

– Будь готова вовремя, мы за тобой зайдем, – успела она сказать, перед тем как дверь захлопнулась.

Они явились, механически бездушные и точные, словно швейцарские часы. Они не услышали ничего из того, что я сказала.

Я была измучена, и у меня не осталось сил бороться. Мать безжалостно заставила меня одеться, а отец втолкнул в машину. Перед церковью я отпихнула их, чтобы броситься в объятия Феликса. И с этого момента больше не отходила от него. Когда прибыл катафалк, я спрятала лицо у него на груди. На протяжении всей церемонии он что-то шептал мне на ухо, рассказывал о последних нескольких днях, о том, как выбрал для них погребальный наряд: атласное платье для Клары и ее любимая игрушка, которую он положил в гроб, серый цвет Коленова галстука, часы, которые он ему надел – я их подарила Колену на тридцатилетие. Путь до кладбища я проделала с Феликсом. Я стояла в стороне, пока родители не подошли к нам. Они протянули мне какие-то цветы, и отец так сформулировал свою мысль:

– Феликс, помоги ей подойти. Она должна это сделать. Сейчас не время капризничать.

Феликсова рука сжала мою, он вырвал цветы из маминых рук.