Счастливые истории - стр. 17

Я зацепилась за слово «храбрая». Почему? С какой стати? Санитарка руками, как мельница, замахала. Неужели не знаем? Девка-то почему носит водолазки под горло с длинным рукавом? У нее же на спине и плечиках нет клочка кожи целого. От затылка до задницы – жуть кошмарная. Ведь смотреть на эти рубцы – слезы горькие. Собой заплатила, а дитенков вытащила! Как раз старшеклассница была. Лет пять назад. Летом шла и увидела огонь. А пацанчик кричит. Галя ваша, вот зверюга же, нашла чем высадить стекло. Влезла в дом. Мальчика сразу взяла. Передала тем, кто стоял и смотрел. Очевидцы собирались понемногу. Тут пацан и завопил, что еще сестренка в доме. Ну, Галя и стала ее искать. В дальней комнате под кроватью. А вылезти в окно уже не смогли. Отрезало огнем.

Она прижала ребенка к груди. Накинула какой-то плед или одеяло себе вперед, на малышку в несколько слоев. И спиной вперед ломанулась через все двери.

Почему волосы у нее почти не сгорели – загадка. Затылок только чуть-чуть. А спина и плечи – до костей. Почти год в ожоговом валандалась. А на ребенке – ни царапинки, ни пятнышка.

Двух спасла. А вы спрашиваете, почему храбрая.

Откуда санитарка это все знает? Да она – соседка погорельцев. Про Галю же статья была в газете. Неужели не помним?

Лето. Каникулы. Лет пять назад. Не про такие случаи мы читали, видимо. А может, и не читали перестроечную прессу вовсе. Почему не случилось ни у кого из группы с ней общих одноклассников или друзей? И так бывает… Не знали!

Сказать, что вышли из отделения пришибленные?

Нет. Хуже. Как через мясорубку пропущенные.

Я изгрызла себе губы. За каждое мерзкое слово, сказанное и подуманное про Галю, хотелось надавать оплеух. Себе самой. Всем нам.

Тряслись мы, голубушки, выслушавшие историю, – обе. Выложили нашим, тем трем, что ждали. Всех накрыло. Это был даже не стыд. Кипяток.

Жгло. Трясло.

Помню, стояли в коридоре в обнимку, пятеркой, и ревели. Обещали друг другу, что приставать к Гале не будем. Чтобы не было еще противнее. Что не станем ей навязываться.

Но…

Гадиной? Никогда.

Гадины – это мы. Все.

Не навещали ее. Не смогли. Через месяц Галю выписали. Она явилась совершенно прежней. Только помаду с бежевой сменила на ярко-красную.

Группа ждала ее тихо. На парту в первый день занятий положили открытку.

С выздоровлением тебя! И всеми подписями нашими. Галя удивилась. Покрутила в руках прямоугольник картона. Повернулась к нам. А мы честно – в двадцать пар глаз смотрим, не моргая.

– Это мне?

– Да.

– Спасибо.

Очень «содержательный» диалог получился. Но другого, видимо, не заслужили. Так и жили параллельными судьбами. Изредка кивая друг другу в коридорах.