Счастливые бывшим не пишут - стр. 12
Я повернулась на несколько коротких, как пульс, сигналов клаксона.
Водитель соседней машины нарисовал мне на запотевшем стекле смайлик и сказал одними губами: «Не грустите!»
— Не буду. Спасибо! — так же одними губами ответила я и увидела, что мы, наконец, поехали.
Наверное, Зина была права. Нет смысла перетирать старые обиды, как царь Кощей над златом чахнуть над воспоминаниями о прекрасных днях. Мы оба виноваты. И никто не виноват.
Всё прошло. И плохое, и хорошее.
Он просто меня разлюбил.
Всё закончилось. Но надо жить дальше.
Если бы ещё сделать было так же легко, как сказать.
Я добралась до дома еле живая к двум часом ночи.
Наскоро приняла душ, даже волосы сушить не стала.
В горле стояла горечь от выхлопных газов. Голова раскалывала.
Упала на свою сторону кровати. Я так и спала с краю, не смея переложить на половине Марка даже подушку. Протянула руку. Обняла пустоту рядом.
Телефон пиликнул новым сообщением.
Я удивилась, что кто-то в такую пору ещё не спит. Потянулась за телефоном.
И удивилась ещё больше: Марк выложил новые фотографии.
Сон как рукой сняло.
— Что? Чёрт! Нет! — подскочила я. — Только не говори, что ты снял ту чёртову квартиру!
Я всматривалась в вид из окна — сомнений не было. Снежные шапки на ёлках в парке. Голые скелеты деревьев на берегу. Белая лента реки, где днём над лунками сидели рыбаки.
Смешно, но мы сняли ту дурацкую квартиру ради этого безмятежного вида — новый микрорайон построили прямо у воды, а наш дом стоял крайним. Марк тогда сказал, что, наверное, с реки будет дуть, но квартира оказалась на редкость тёплой.
Именно эти слова я и прочитала в его комментариях к фото. И ещё три слова…
Я выдохнула — всё оказалось ещё хуже.
Он её не снял.
«Я её купил» — три слова, словно обращённые ко мне.
Он её купил.
Ту нашу с ним первую квартиру, в которой мы так и недоделали ремонт.
8. 8. Марк
Курсор моргал на чистом поле листа.
Посередине крупными буквами было написано «ЗАЯВЛЕНИЕ».
Марк смотрел в экран ноутбука, но мыслями был далеко.
Прошло что-то около двух недель после развода, но вряд ли он мог сказать с точностью, сколько это: десять дней или десять столетий. Время словно остановилось.
Они развелись.
Он её потерял.
Какая-то из маминых кошек запрыгнула на колени.
Чёрная с белым ухом, кажется, это Бордо. Или Бордо та, что белая с чёрным хвостом?
Аня никогда не путала маминых кошек и точно знала без памятки на холодильнике, у какой непереносимость глютена, у какой аллергия на курицу, а какой — не пересыпать корм, а то она сожрёт всё, а у неё ожирение.
Когда мама очередной раз улетала в Швейцарию работать в клинике, или на симпозиум в Вену, или в Израиль консультировать сложную клиентку, кормить её зоопарк они приходили с Анной вместе: Марк бы обязательно что-нибудь перепутал.