Счастье - стр. 48
Однако, строя планы в сумрачном помещении бассейна, где отражались и преломлялись в воде блики лампового освещения, он так и не сумел окончательно придумать, что же он сделает с Шэрмин. Но эту злобную ведьму надо непременно проучить! Может, глядя в широко открытые от изумления глаза, помочиться прямо на ее рабочий стол?! Да уж, ее от такой выходки и кондрашка может хватить. Однако он не был уверен, что справится: под взглядом этой бабы, да если за спиной еще и секретарша будет, вряд ли он сможет исполнить это. Но план был настолько хорош, что от него не хотелось отказываться. Он думал-думал и в итоге нашел выход: еще до похода в кабинет завотделом надо будет выпить подряд несколько стаканов воды и подождать, когда приспичит. И когда он ворвется в кабинет Шэрмин-ханым, все случится само собой, ему только и останется, что расстегнуть ширинку. Он был уверен, что после этого женщина обезумеет, начнет биться в истерике, секретарша бросится названивать по телефону, через некоторое время к этой суматохе присоединится и заведующий отделом с окровавленным ртом. А, возможно, и ректор, получив информацию о чинимых его подчиненным безумствах, спустится, чтобы посмотреть на скандал – вот тут-то надо будет срочно убираться из университета! Надо закончить письмо для Айсель, подготовить документы и сделать другие необходимые вещи…
Как и следовало ожидать, на следующий день Профессор не сделал ничего из задуманного.
И от этого почувствовал себя еще хуже, чем раньше.
С первыми лучами утреннего света все его ночные фантазии рассеялись, солнце звало вернуться в реальный мир. Многие мысли, казавшиеся в ночной темноте правдоподобными и осуществимыми, в утреннем свете предстали полным бредом. Профессор, как и многие люди, по ночам бывал Дон Кихотом, а с рассветом превращался в Санчо Пансу. Чтобы понять, что месть, которую он обдумывал, сидя у ночного бассейна, на практике неосуществима, можно было бы и в университет не ходить.
Он понял это, еще не выходя из дома. А когда прибыл в кабинет начальника, то сделал все, чтобы окончательно разрушить свои утопии. Прямо от дверей кабинета заведующего он скромно произнес: «Доброе утро» и, тут же что-то пробормотав, ретировался. В дверь уже входил следующий посетитель, один из них должен был уступить место другому, и этим уступившим был Профессор – на протяжении целой ночи бьющий морду, ломая нос, отвратному для него человеку, он не сумел сказать ни одного слова. Попятившись назад, он «по-джентльменски» дал дорогу другому, что свидетельствовало о его полной ничтожности и неисправимости. Вместо того чтобы оскорбить, произнести унижающие слова, он продемонстрировал уважение и почтительность…