Счастье, утраченное навсегда. Рассказы - стр. 18
Вбежавшие солдаты сбросили с него тело фашиста. Василий с трудом поднялся. Звон в ушах мешал ему слышать, как Лагутин кричал другим: «Проверьте комнаты, может кто еще затаился…».
– Товарищ лейтенант, с вами все нормально?
– Порядок, Лагутин, – с отдышкой проговорил Малышев. – Ну и дела… Чуть богу душу не отдал… Если бы не этот «Вальтер»…
– Вот, возьмите тряпицу, оботритесь… Лицо у вас все в крови.
Лагутин взял из рук старухи белую тряпку и протянул ее Василию. Пока Малышев с судорожной брезгливостью оттирал кровь с лица и шеи, до него доносился невнятный старушечий говорок.
– …Его вчера вечером принесли и положили на кровать. Пьянай он был сильно, прям в беспамятстве. Я забоялась оставаться с ним в доме. Ужасть, как он ночью орал и скрипел зубами… Страсть господня! Я убралась в сени, а как светать начало, пальба пошла, так я и в продух в стене глянула. Немец все спал, а потом вскочил, когда страшно затрясло избу от взрыва. Он высунулся в окно, а потом заметался, как мыша под чугунком. У него был большой портфель. Ткнул он его за печь и сам, видать, схоронился гдей-тоть. Когда солдатики начали шуметь, я вышла, чтобы упредить их, да и упустила, где изверг спрятался…
Изба как-то вдруг набилась солдатами. Все недоверчиво осматривали огромную тушу немца и качали головой в сомнении – как такой невысокий и малой телом их лейтенант вышел живым из-под рук такого бугая.
Дубровин, глядя на Василия, с веселым изумлением протянул:
– Н-да-а… А если бы мы не стреляли тогда ворон, не разговаривали бы сейчас с тобой…
– И то правда… – пробормотал Василий, – я забыл про него. Положил во внутренний карман тогда, еще в эшелоне.
– А я, думаешь, помнил? Дел навалилось сразу столько, что собственные штаны забудешь надеть, не то что про какую-то железяку помнить! Оружие ведь не штатное, так, цаца для удовольствия.
– Хороша цаца, жизнь мне спасла! Гриш, отдай мне его. Я теперь эту цацу пуще глаза буду хранить.
Дубровин хлопнул Василия по плечу и рассмеялся:
– Для дружка и сережку из ушка! Бери и пользуйся!
Их разговор оборвало негромкое покашливание:
– Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться к товарищу лейтенанту?
– Обращайся!
Дубровин с усмешкой глянул на хитрую рожу Лагутина:
– Я тут… – замялся солдат, – я, по такому случаю, можно сказать, смертного избавления товарища лейтенанта, принес для… ну, это… силы восполнить.
– Ну, чего ты слова мнешь, как девка платок! Говори прямо, чего у тебя?
Малышев кивнул на руку, которую Лагутин держал за спиной.
– Да я ничего… это вам, так сказать, от взвода.