Счастье со вкусом полыни - стр. 43
Но сегодня что-то изменилось.
Лукаша проснулась рано, долго лежала в темноте и все ж заставила себя зажечь три свечи.
– Матушка целыми днями хозяйством занята, ей не до меня, – жаловалась Нютка.
– Хозяйка велела прибрать здесь, – кланялась в пояс девка, то ли Манька, то ли Танька, Лукаша никак не могла запомнить.
И так каждый день.
«Аксинья – хозяйка? А я – я тогда кто?» – прорезала безвольное существование внезапная мысль.
Лукаша сидела и ждала. Сил на то, чтобы выйти из клети – из клетки? – самой начать разговор не было. Она знала, что новоявленная хозяйка рано или поздно придет проведать хворую и принесет зелье. Что ж там намешано?
Наконец она услышала шаги, с удовольствием ощутила, как, подобно весеннему половодью, разливается гнев праведный. Когда-то не любила ссоры, брань, боялась злословия матери. Сейчас самое время поменяться.
Она оправила рубаху. Могла та быть почище, посвежее, да Бог с ней! Перекинула косу набок. Так ловчее встречать соперницу.
– Лукаша, лучше стало? – улыбалась подруга. Радуется чужой слабости, лицемерная душа.
– Ты хозяйкой теперь здесь зовешься, да? – Лукерья не стала наводить тень на плетень.
– Милая, ты что?
– Забегали глаза? Я законная жена Пантелеймона Голубы. А ты кто? Подстилка? Полюбовница строгановская?
Лукаша наступала на Аксинью, чуяла за собой такую мощь, что могла бы сейчас раскидать служилых в разные стороны.
– Ты что говоришь? Лукаша…
– Решила ты меня зельем опоить, разума лишить!
– Что ж удумала? Да ты как? – Ничегошеньки Аксинья не могла ей возразить.
– Выгнать меня из дома решила… сына моего околдовать? Не бывать тому!
Речи ее проняли знахарку. Слез в черных глазах не разглядеть, жаль, но побледнела соперница знатно. Так ей! Думала, все проглотит Лукаша, все стерпит. Приблудилась зимой, милости просила, сирая да больная. А теперь, гляди, ходит царевишной! Отраву подмешивала, разума лишить хотела… Так все и было!
– Ты, Лукерья, раскаешься, а поздно будет. Видит Святой Николай, я не просила особого положения в этом доме. Не по своей воле пришла сюда. – Лукаша хотела возразить, но Аксинья властным жестом остановила ее. – Степан хозяйкой меня оставил. На то его воля.
– Не верю. Как ты здесь появилась, даже Голуба другим стал.
– Что за выдумки, Лукерья! Муж любит тебя и заботится… Жизнь твоя – легкая дорога. Ты придумываешь себе тяготы да несчастья.
Аксинья ушла, в сенях слышны были легкие ее шаги, а Лукаша все стояла, прислонившись к бревенчатой стене, глядела на то место, где знахарка только что была.
Сжимала и разжимала кулаки, кривила рот – закричать, что ли? А потом подстреленной птицей упала на кровать и заскулила.