Счастье по сходной цене, или Пара для твари - стр. 53

Он прижимал меня к себе, и не ощутить реакцию его тела было бы сложно, ведь на мне не три слоя тканей и конструкций, как обычно, а простое платье без всяких корсетов. А еще я прекрасно помню, какие на вкус его губы и так же прекрасно осознаю, что совершенно не против и даже хочу, и даже очень, чтобы он… Но Фин медлил. Погладил меня по шее под подбородком, заставляя приподнять голову, убрал с лица приставшие к влажной коже волоски, провел по нижней губе большим пальцем так, чтобы я приоткрыла рот, и склонился, обжигая дыханием, взглядом, голосом с шипящими нотками, отдающимися внутри меня сладкой дрожью:

– Агнес-с-с-са, ты ведь понимаеш-шь, что сейчас будет?

Я согласно моргнула. Кивнуть не могла, он все еще удерживал меня за подбородок.

– Ты с-согласна? Ведь на поцселуях я не ос-становлюс-сь, – шипяще урчал он и в паузах между словами едва-едва касался губами и языком уголков губ, щеки и виска. Попробовал мочку уха, отчего у меня окончательно ослабли коленки, и теперь только его рука, обхватившая за талию, удерживала меня в вертикальном положении.

Я снова моргнула в ответ на вопрос. Сил противиться этому магнетическому влечению не было. Его рука медленно опустилась вниз по шее, задержалась у края скромного выреза с проглядывающими кружевами нижней рубашки. Думаю, Фин чувствовал пальцами и ладонью, бесстыдно нырнувшей глубже, как бьется у меня сердце, и продолжал мучить близостью губ, не позволяя коснуться, пока я не издала жалобный умоляющий стон.

Он впился ртом в мои губы жадно, почти до боли. Хрустнула, лопаясь, шнуровка на платье, и ткань поползла вниз, освобождая мои плечи и руки, и я сама прижималась, сама торопливо тащила его прижатую поясом рубашку, чтобы добраться до теплой кожи, пройтись ладонями по напряженным мышцам спины, живота. Он рыкнул, подхватил и понес на постель. Снова поцелуй, такой горячий и сладкий… А мне почти уже дышать нечем.

Опрокинул на спину, тоже дыша тяжело, хрипло, прижался лицом к груди. Отстранился, рывком избавился от камзола и рубашки, навис сверху – глаза в серебро. Рисунок чешуек по коже лица, плечам, напряженному животу, скатывается ниже, туда, под ремень и это так…

– Фин… ты такой красивый, – ошеломленно выдохнула я и потянулась, чтобы коснуться, но он прижал обе мои руки одной своей у меня над головой.

Острый, как гарпун, кончик языка прошелся по губам. Я застонала, выгибаясь, потому что это были не мои губы, а он лишь улыбнулся. Его рука, начав путешествие от ямочки между ключиц, медленно скользила вниз, тянула за собой край рубашки, и я уже не понимала, что доставляет мне больше мучений, его неторопливые пальцы или сползающая по разгоряченной коже ткань.