Счастье – не пение жаворонка - стр. 13
Положив руку на плечо старика, она просто сказала:
– Не верю я тебе, дед Степан. Есть люди, у которых всё в жизни идёт гладко и чётко, даже денег они не считают. Всё у них имеется.
– Они – такие же, как и мы. Только побогаче нас с тобой, а так же ведь и страдают, и болеют, и умирают… Хороший достаток, чего там лукавить, ни одному человеку не помешал бы. Но ведь большие деньги не делают ни одного человека счастливым. Как раз, наоборот. Они причина для основательной головной боли.
Она подсела рядом с дедом, старик погладил широкой ладонью внучку по чёрным густым локонам. Степан Акимович тихо сказал:
– В общем-то, доволен я тобой. С другими парнями и девицами тебя не сравнить. Ты у меня… положительная. В твои-то годы некоторые местные девчата и пьют, и курят, и чёрт знает, чем занимаются… непристойностями всякими.
– Может быть, и я такая была бы, как и они. Но мне, почему-то, с ними, оторванными, скучно находиться в одной компании, да и общаться я с ними не могу. Не интересно. Всё-таки мне ужа двадцать лет.
– Да, замуж, понятное дело, тебе пора.
– Ни за кого же попало. Тут полюбить надо. Так ты правду, дедушка, считаешь, что я вся такая… хорошая?
– Чего в тебе хорошего-то? Школу не закончила. Потом ещё и хулиганством занимаешься. Ни с кем не общаешься. Ничего такого особенно в тебе прекрасного не вижу. Но люблю. Ты ведь моя внучка. Как я хочу, чтобы ты была счастлива, чтобы кому-то стала по-настоящему нужной, необходимой.
– Страшные слова ты произносишь, но, наверное, правильные. Я, конечно, из своей жизни многое что помню. Пьяные лица, иногда и драки… Но ты скажи мне… Правда, что моя мама была очень плохой женщиной?
Вопрос был очень прямой, и уйти от него у Рудых не имелось никакой возможности. Промолчать нельзя, а сказать неправду он не мог.
Старик не умел лгать, да и не хотел. А если бы когда-нибудь в жизни и попытался бы соврать, то у него ничего бы не получилось.
– Ты мне вопрос задала прямо в лобешник, – Степан Акимович почесал подбородок. – Варвара, твоя мамка, ведь моя дочка, что ни говори. И в живых её нет. О покойнице не стоило бы нехорошие слова говорить. Но ты уже взрослая. Потому и скажу всё, как есть. Чего уж там финтить.
– Говори уж, вредный старик, – прошептала она. – Должна же и я кое-что знать, а не только люди добрые.
– Твоя мать, Амелия, была первой стервой в Кедровой Выси, ни одного мужика мимо себя не пропускала. И в последнее время пить стала крепко. Сама знаешь. Много от неё несчастий к другим перешло. Да и сама, как собака, в снегу замёрзла. Именно, как собака. Лучше и правильней не скажешь. Правда есть правда.