Счастье на дне оврага - стр. 22
Надя закатила глаза, понимая, что значит этот приказ, а Лариса Андреевна и Антонина Михайловна молча повиновались. Иван Анатольевич тут же с серьезным лицом наклонился и потянул ковер на себя.
– Вот так-то лучше, – сказал он сам себе, удостоверившись, что край ковра расположен точно параллельно половицам и, довольный, провел рукой по волосам.
– Ты опять за свое? – спросила Антонина Михайловна, покачав головой. Однако в ее голосе не было упрека. – Идемте-ка лучше ужинать.
Поздно вечером, когда мужская половина семейства Перовых, наевшись домашних пирогов с капустой и напившись горячего душистого чая, развалилась на диване перед телевизором, а Антонина Михайловна и Лариса Андреевна прибирали на кухне, Надя надела легкую куртку и вышла во двор. Было свежо, тихо и темно. В окнах соседнего дома горел свет, лишь немного развеивая мрак вокруг; у сарая притаились жуткие черные тени, а в сторону бани и смотреть не хотелось – настолько было страшно. На заборе у ворот, сверкая глазами, сидела кошка непонятного из-за кромешной темноты цвета и спокойно смотрела на девушку.
– Кис-кис, – позвала ее Надя. Наличие живой души рядом немного успокоило ее.
Кошка безразлично отвернулась. Надя сунула руки в карманы, глубоко вздохнула и запрокинула голову к небу. Каким волшебным оно казалось отсюда. Совсем не таким, как в городе, если не считать того вечера, когда они лежали с Робертом на тротуаре в центре Казани в их первое свидание. Свободное от газа и пыли, деревенское небо завораживало, манило своей глубиной. Оно как будто бы даже пахло ночными фиалками и на ощупь было густым и прохладным. Что, если и Роберт сейчас смотрит в небо? Видит ли он ту же звезду, что и она? Вот бы узнать, чем вообще он сейчас занят.
– Не помешаю? – Антонина Михайловна тронула внучку за плечо.
Надя от неожиданности вздрогнула.
– Ба, это ты! – она обернулась к бабушке. Та стояла совсем рядом, накинув пуховую шаль на плечи. – Конечно нет, как ты можешь помешать?
– Надюш, я хотела поговорить с тобой, – голос Антонины Михайловны звучал очень мягко, но уверенно.
– О чем? – Надя смутилась под пристальным взглядом бывшей учительницы: она словно бы сейчас стояла у школьной доски и с трепетом ожидала каверзного вопроса.
– Давай присядем на скамейку, – предложила Антонина Михайловна и с упоением вдохнула ночной прохладный воздух, – уж больно вечер хорош!
– Кому как, – девушка пожала плечами.
Минутное волнение отпустило Надю так же быстро, как и охватило, и бабушка с внучкой, пройдя по неосвещенной тропинке, вышли за ворота. У забора стояла простая деревянная скамья на двух поленьях. Невдалеке горел единственный на несколько домов фонарь, чей свет едва рассеивал мрак вокруг, а дальше лежала кромешная тьма, разгоняемая дальше по улице таким же одиноким тусклым фонарем. Глушь и тишь, скука смертная, и только желтые квадраты окон да голоса гуляющей молодежи вдали говорили о том, что здесь все же живут люди.