Сценарий - стр. 2

– Мама, мам, можно мне ма-а-аленькую пачку чипсов? Пожалуйста! – Жалобный голос пацана долетел до меня.

– Да зачем тебе эта гадость, медвежонок?

– Ну ма-а-м!

– Ладно, малыш, бери свои чипсы.

«Малыш».

Забавно. С недавних пор так меня называет миссис Уэлч. С того момента, как мы с ней обнаружили, что прошло достаточно времени, чтобы можно было безболезненно подшучивать надо мной. Да я и сам не прочь. Самоирония – это ведь в какой-то степени лекарство от депрессии.

Чипсы я перепробовал, пожалуй, все. Обалденная штука.

Я «грациозно» подошел к кассе и, помогая правой рукой, выложил продукты на ленту. Молоденькая кассирша приветливо улыбнулась. Мне часто приветливо улыбаются, даже если минуту назад готовы были разорвать на части любого, кто подвернется под руку. Этой улыбкой люди скрывают неловкость; хотят подбодрить меня этим. Так улыбаются неизлечимо больному.

Я бросил взгляд на бейдж кассирши. «Джейд». Машинально пропустил через себя это имя. Искал ассоциации. Я делаю это все время. С именами, лицами, предметами мебели, продуктами, машинами, со всем, что попадается на глаза.

Нет, ее имя для меня – просто имя. Ничего. Никаких образов.

Эх, Джейд, у тебя прекрасная улыбка, но тебе вовсе не обязательно так стараться ради меня. Поверь, моя внешность беспокоит меня в последнюю очередь. Я понятия не имею, какие на вкус персики, понимаешь, о чем я?

Расплатившись, я хотел уложить продукты в пакет, но Джейд опередила меня.

– Давайте помогу.

– Спасибо.

Теперь мне не нужно шарить здоровой рукой по полкам магазина, и я с удовольствием взял ею пакет, собранный Джейд.

Я направился к выходу, волоча левую ногу, и с усмешкой подумал, что если бы на мне не было бейсболки, улыбка Джейд стала бы еще дружелюбней.

Выйдя из «Гристедса», я закурил. Для этого снова пришлось освободить правую руку, перевесив пакет с продуктами на локоть левой. Даже после полугодового курса реабилитации сложно привыкнуть к тому, что твоя левая половина – «не твоя». Она вообще ничья. Хотя… Шесть месяцев назад я мог управлять левыми конечностями с таким же успехом, с каким пытался бы управлять руками и ногами другого человека. Теперь же я по крайней мере обходился без костылей, да и вообще достаточно шустро передвигался. Правда, рука. Достижение на сегодняшний день – могу согнуть ее в локте. Но были и плюсы. Я определенно точно знал, что я левша. Теперь я мог писать только правой и делал это как курица лапой.

Я свернул на Кранбери-стрит, прошел мимо одноименной кафешки с бордовым навесом над летними столиками (тут делали замечательный латте – мой любимый кофейный напиток. Черный же не очень понравился) и зашагал вдоль невысоких домов, обвитых пожарными лестницами. Мне вроде как повезло: эта часть Бруклина – почти Манхэттен. В том плане, что Бруклинский мост от моего жилища находился совсем рядом, а там уже и Манхэттен.