Размер шрифта
-
+
Сборник лауреатов премии Владимира Набокова. Том 3 - стр. 9
Только когда придёт и вам помирать, бугаи,будете вы хрипеть, царапая край матраса,строчки из Александра, а не брехню Тараса.И. Бродский
Ты так пережил разрыв,
что не смог удержать порыв,
чтобы это не высказать вслух,
как гамбургский петух,
но которому «гамбургский счёт»
выставлен Богом. И вот,
ты не сумел обиды
сбросить с резца рапида и
уколол (не со злобо́й).
Но сегодня твоей иглой
(которой не штопают дыры)
прихвостни и простодыры
колют исподтишка
(у них-то тонка кишка).
А некие президенты
используют как аргументы
для личных сведений счётов,
науськивая идиотов,
потому что ты ныне тот,
на кого уже смотрит народ
с придыханьем и верой:
ты теперь стал для них эрой,
теперь ты для них стал Богом,
потому что делиться итогом
глупости нужно, конечно, с гением,
не обладая мнением
своим и свободой…
Объединённые же непогодой
блакитного неба атласа
вспоминают «брехню» Тараса,
а не Александра!
Удивилась бы Кассандра,
что ты – с гениальным оком —
не оказался пророком!
4. Страсти по Венеции
Зной (как среди песков Сахары)
дыханьем разогретых тел
подогревался и без пары,
не напрягаясь, буйно прел,
соединяя запах тленья,
морского бриза, пота псов,
испытывал домов терпенье
и обитателей дворцов.
По венам с жёлто-серой плазмой
в гондолах ёрзал сгоряча
и ниспадал слезой алмазной
со лба до самого плеча.
Я с ним сроднилась, будто с духом
венецианских мудрецов,
и на фасадах зорким оком
искала взгляды праотцов.
И силуэт в гробах каньонов
мелькал обломком миражей,
отбрасывая тень поклонов
из окон разных этажей.
Совсем не это время года
владело северным волхвом.
И уж совсем не та погода
роднит Венецию с «Петром».
Хотя и тот и этот – камень,
но в обрамлении воды
закрылся плотным слоем ставень,
как в ожидании беды.
Столпотворенье Вавилона,
галдёж как в пятничный базар…
А в небе облако-икона
лучилось, как из тьмы квазар…
Мосты, мосточки, гроздь фонтана…
У той, у этой ли воды
гулял поэт?.. У «Флориана»[11]
свой счёт избранников судьбы…
Брег Сан-Микеле[12] – третий лишний
сей карнавальной суетни,
в могильные забился ниши
под звук цикадной стрекотни.
Покойный остров в жизни прений
стоит вдали, особняком,
и спит на нём мой светлый гений
под солнцем высохшим цветком…
Из цикла «Акафист жизни сидя»
1
Маме
Как я тебя люблю доныне!!!
Но ты меня любила больше —
величием Екатерины,
Мариной из шляхетской Польши.
Меня вложила в слоги ветра,
в слова морской волны и пены
Цвета-и-Евы, звоном плектра
Христовой святости Елены.
Ты изваяла мои думы
над коростенской стольной кручей,
как воплотила в сини громы
княгини Ольги стон дремучий.
Ты так меня любила сильно,
что удержала на обрыве
в тот день, когда петлёй могильной
Страница 9