Сбитые кулаки - стр. 13
– Фу, – сморщился Ромик. – Они дохлые?
– Конечно, дохлые.
Колонка, заполненная чем-то вроде коричневой мази, сверху до низу была нашпигована котятами, точнее вполне сформировавшимися эмбрионами нерождённых котят. По виду зародышей можно было определить, что их достали из мам-кошек всего за несколько дней до рождения. Что тут с ними делали? Ясно, что ничего хорошего.
Пока они рассматривали забытое учёными страшненькое добро, непонятного назначения, царящая в помещениях института тишина постепенно уступила место слабым звукам, начинавшим существование на грани слуха, кажущимися не совсем реальными, а скорее выдуманными подсознанием, напитавшимся зловещей атмосферой заброшенного НИИ. И постепенно звуки превращались в беспокоящий шёпот.
– Ой. Что это? – интересуется, прижавшейся вплотную к товарищу, Рома. Он испугался и его органы чувств, у первого, как самого чуткого, забили дрожь тревоги.
– Ты о чём?
– Ну, это – шшу шууу шу шу шу шшууу… Ты разве не слышишь?
Гриша склоняет голову на бок и прислушивается. Теперь и его локаторы улавливают шёпот. Он воспринимает эти звуки, как не несущие в себе никакой угрозы. Скорее для него они похожи на шуршание. Он решает, что это мыши, мигрирующие между стенами. Их что-то потревожило, вот они и проявили излишнюю дневную активность. Но природа творческого начала от Гриши требует другого объяснения – на ум моментально приходит выдумка:
– Это местный Шушушулька. Ничего страшного, так он с нами общается. Днём он добрый, интересные истории рассказывает; если захочешь, попросишь его, он любую тайну тебе откроет.
– А ночью? Какой он ночью?
– После заката он меняется, становится злым. Главное до темна отсюда свалить, иначе он захочет оставить тебя у себя в гостях навсегда… Ведь ему одному здесь так одиноко.
– Уже вечер. Смотри, солнце садится. – Показывает пальцем на изменившейся за пыльным окном мир Рома. Улица там приобретала мягкие краски, окутываясь золотой дымкой, натягивая на себя тени, предупреждая и приглашая всех детей вернуться домой. – Я хочу домой.
– А-а, испугался?
– Ничего я не испугался. Просто нас мама ждёт. Она ругаться будет, если мы с братом опоздаем.
– Трусохвост! Девчонка. Не ссы, здесь нет никого, – подначивая малыша, воскликнул, притворно нахмурившейся, Гриша.
– Не, я домой.
Рома открыл рот чтобы ответить, но не успел, его прервал призывный крик его брата, раздавшейся из соседней комнаты.
– Ребята! Эй, идите скорее сюда!
В то время, когда Гриша и Рома осматривали колонку с кошачьими эмбрионами и спорили о природе услышанного ими шёпота, Кирилл зашёл в соседнюю комнату и нашёл там голубой стеклянный шарик и кучу битой посуды в придачу. Взяв себе шарик и оставив осколки, он перешёл в следующую комнату. Кроме массивного письменного стола и пучков разветвляющихся по стенам труб, там больше ничего такого интересного не было. Зайдя сюда, Кирилл почувствовал себя дурно. Ноги подогнулись, рот заполнила горечь, а предметы стали приближаться и удаляться, приобретая особую чёткость, которая шелестела шёпотом. Он хотел убежать, но, по какой-то причине, продолжал идти вперёд к столу.