Сбежавшая игрушка - стр. 29
– Ты не сможешь так идти, – сказал Лэнс, вставая и приближаясь к ней.
– Все в порядке. Я перевяжу их.
Проследив ее быстрый взгляд вверх и в сторону, двуликий заметил, что на низко растущей ветке осины висят узкие тряпочки – обрывки подола платья девчонки, очевидно, сполоснутые в реке и развешанные для просушки.
– Дай посмотрю.
Лэнс опустился на корточки рядом с Ариной. Блики пламени плясали на ее осунувшемся бледном лице, выражавшем полную растерянность. К ней что, никто и никогда не проявлял сочувствия? Или она опять испугалась?
– Не надо. Все нормально.
– Я сам решу, нормально или нет, – рассердился Лэнс и схватил ее правую ногу.
Мелкая даже не поморщилась, хотя он неосторожно задел довольно большую, покрасневшую, припухшую царапину у нее на лодыжке, полученную, очевидно, во время лазанья по деревьям. Да как она вообще смогла пройти вчера такое расстояние?!
– Почему ты молчала?
– Молчала? О чем?
Она даже не поняла, что он имеет в виду ее самочувствие.
– О том, что тебе больно!
– Ах, это? – мелкая попыталась одернуть подол. – Ерунда.
– Я сейчас вернусь, – Лэнс поднялся и направился в сторону чащи.
– Ты куда?
Двуликий обернулся. Девчонка ковыляла за ним следом босиком. Она боялась остаться одна.
– Я быстро, – бросил Лэнс, прежде чем скрыться среди деревьев.
Она ждала его у костра, сидя близко к огню, подобрав под себя ноги, и настороженно поглядывала по сторонам. С заметным облегчением вздохнула, когда новый знакомый вернулся.
– Что это? – заметив в его руках зеленые листья, поинтересовалась Арина.
– Чихмин. Хорошо заживляет мелкие ранки. Надо помять, чтобы выступил сок, и привязать к мозолям и ссадинам. Иди помой ноги.
Девчонка отправилась к ручью, зашла по щиколотку в воду.
– Стой там, – скомандовал Лэнс, занятый приготовлением кашицы из листьев.
Наверное, вода сильно щиплет мелкой ноги, тем не менее она терпеливо стоит и ждет, пока он снова разрешит ей двигаться. Лэнс подошел и подхватил Арину на руки.
– А то снова испачкаешь, – пояснил он свои действия.
На этот раз она стерпела его прикосновения, именно стерпела. Если тогда ее тело в его объятиях было мягким и податливым, теперь оно было напряжено, как пружина. Лэнс опустил девчонку на лапник и занялся ее ногами.
– Поначалу будет жечь.
Мелкая закусила губу.
– Не молчи, – фыркнул Лэнс. – Можешь стонать, плакать, кричать. Разрешаю.
– Это раздражает.
– Ты о чем? – удивился двуликий.
– Врачей обычно раздражают крики и стоны пациентов, – пояснила мелкая и тут же упала спиной на лежанку, вцепилась руками в ветки.
А он предупреждал: будет больно. Таков чихмин. Зато с ним заживает быстро и практически без следов. Лэнс продолжал делать перевязку. Арина молчала, только костяшки пальцев побелели от напряжения. Вот упрямая! Женщины должны плакать – они так созданы. Или женщины Третьего мира другие? Вряд ли.