Сбежать от (не)любимого - стр. 33
Я ведь практически ничего не знала об Андрее, за исключением нескольких фактов: владелец успешной и активно развивающейся сети отелей. Еще у него была добрейшая тетушка Полли, встретившая нас с распростертыми объятиями по приезде на тот самый день рождения, и приветливая сестра, заявившая ему на прощание, что перестанет с ним разговаривать, если он упустит меня.
Всепоглощающие эмоции затапливали меня, подстегивая согласиться, но разум вопил, что не мешало бы взвесить все вдали от магнетической силы его обаяния. Да и домой мне надо было вернуться, забрать личные вещи и документы.
Опять вечерний рейс, опять стаканчик кофе и обещающе-успокаивающий поцелуй Андрея на прощание.
– Как приземлишься, позвони, – держа мое лицо в своих больших ладонях, давал он наказ, затягивая меня в омут своих колдовских глаз. – И вообще звони в любое время и по любому поводу.
– Хорошо, – осипшим голосом шептала я.
– Через неделю не вернешься – приеду за тобою сам, – строго и бескомпромиссно заявил и, запечатлев очередной горячий поцелуй на моих истерзанных губах, аккуратно развернул и подтолкнул к выходу на посадку.
А дома меня ждало жестокое разочарование. Да, впрочем, вовсе не разочарование это было, а правда моей, теперь уже, прошлой жизни.
Я была вымотана перелетом и поездкой на общественном транспорте (в столь поздний час он ходил крайне неаккуратно, а денег на такси меня не было: все, что оставалось на карте, я потратила на покупку билета, решительно отказавшись брать хотя бы копеечку с кредитки Андрея). Лифт, зараза, сломался и монотонно пищал, распахнув дверцы на втором этаже.
Еле переставляя уставшие ноги, я поднялась на свой этаж, чтобы обескураженно застыть перед дверью прежде родной квартиры. Дверь другая, и замки, естественно, тоже. А на просьбу открыть и объяснить, что происходит, я получила лишь категоричный ответ: «Ты здесь больше не живешь!»
– Я хочу забрать свои вещи! – крикнула, я в надежде, что меня все же впустят.
Зря.
– Держи! – Приоткрыв дверь ровно настолько, чтобы в проеме мог поместиться чемодан, и злобно сверкнув глазами, Любовь Михайловна вытолкнула его на лестничную площадку. — Вот все твое барахло, забирай, и я тебе больше ничего не должна!
Из последних сил сдерживая набегающие слезы обиды, я спускалась по лестнице, таща за собой груз нажитого, молясь о том, чтобы в нем действительно было все то, что осталось в комнате после моего отъезда: альбомы с эскизами, диплом об образовании и прочие мелочи, что были мне дороги как память.
В кошельке гулял ветер, а на карте – последняя сотня рублей, ее хватит лишь на то, чтобы добраться до вокзала. И что мне делать? Безысходность накатила тяжелой волной, придавив, словно жалкую мушку к стеклу беспощадным тапком. Темнота и холод надвигающейся ночи вгоняли в уныние. Я опустилась на лавочку, стоявшую около подъезда, и гоняла в голове мысли о возможном безболезненном выходе из сложившейся ситуации.