Савва Морозов: смерть во спасение - стр. 68

Как же, покуришь! Не слуга, а кучер Данилка вошел и объявил:

– Зинаида Григорьевна к чаю зовут.

– Ты что, уже и за слугу? – с недовольным видом поднялся Савва, отвлеченный от своих мыслей.

– Зинаида Григорьевна приказали быть при лошадях. Вдруг за доктором?

Жена уже сидела у самовара, в широком распашном платье. Он поцеловал ее и хозяйски прошелся ладонью по животу.

Она не отвечала, привычно наливая вечернюю рюмку и присматриваясь.

– Все ли хорошо на фабрике-то?

Он начал рассказывать, что сегодня делал-поделывал, но потом махнул рукой:

– От тебя ведь не скроешь…

– Да и не надо скрывать, Саввушка.

– Вот-вот… С отцом поругался. Так, пустяки. Какое платье-то тебе удобное портниха сшила, – постарался перевести разговор на привычный лад.

Верно, удобное для беременной платье, почему-то названное труакаром, хотя шила здешняя, домашняя портниха. Не тащиться же в Москву. Он хвалил портниху, хвалил вкус Зинули, об обычном домашнем платье говорил с большим жаром, нежели о платье бальном, в котором она была, еще не в приметном своем положении, на приеме у генерал-губернатора; тогда даже губернаторская супруга, как-никак великая княгиня, позавидовала: «Ах вы модница!» Чего же сейчас-то?

– Облегчи душу, Савва, – потребовала она.

– Да, да, Зинуля… – Он с ужасом смотрел в ее азиатские, с каким-то зеленоватым отливом глаза. – Ну, поссорился. Ну, бывает среди мужиков. Чего тебе беспокоиться? О сыне подумай, о сыне! – Опять он погладил ее благодарный живот.

Но она ладонь его упрямо отвела:

– Крепко ли поссорился?

– Крепенько, Зинуля…

– Да-а, грозен муж… Не сомневаюсь: не менее грозный свекор сейчас уже прикатил в Усады, сидит перед Марьей Федоровной и по чем свет честит тебя, а свекровушке слышится: меня, меня! Сам знаешь, как она меня любит… Свекровушка на свои темные иконы крестится и все твои грехи, конечно, сваливает на невестку-разведенку. Было время, огнем палила недотепу Сережку, сейчас меня спалить готова… Савва, Саввушка, помирись с отцом. Ну, хотя бы ради меня!

– Да ради тебя я на все готов… только не на это! Как ты не понимаешь!

– Куда уж присучальщице понять Морозова, прошедшего через два университета…

– Зина, при чем тут университеты! Разные мы с отцом люди. Вчерашний он день, а может, и позавчерашний, еще Саввой Васильевичем установленный… Не могу я плутать в потемках. Да и не хочу. Не хочу!

– Вот и вижу, что не зря тебя отец бизоном прозвал. Чего уж, поднимай и меня на рога… – Начав еще раньше всхлипывать, она уж залилась настоящими слезами.

Он смотрел на ее колыхавшийся живот, но жалости в себе не находил. Если бизон, так можно и в стойло вонючее загонять? Кнуты по бокам еще щелкали, кнуты…