Савва Морозов: смерть во спасение - стр. 30
– А вот отселя… отселя… с ремня, бизон лобастый!..
Ремешок-то был махонький, не в пример университетскому кнуту, потому и ответа, наверно, не получилось. Дед так и унес в могилу свою тайну. Единственно, по пути из Москвы в Зуево, случалось, крестилась мать у какого-то громадного, старого креста, и его лоб пригибала. Опять же ничего не говоря. Мало ли крестов по дорогам.
Уже будучи студентом, с приятелем Вязьминым, студентом Петровско-Разумовской академии, они вздумали было в губернских бумагах покопаться. У того где-то дед пропал, и с отцом было что-то неладно – чего бы не прокатиться до Владимира? Приятель вроде как и по делу, следы родовые искал, поскольку у матери возникал поземельный спор с соседями, а он незнамо чего привязался, за компанию. И надо же, наткнулся на поземельную запись – как крестьянин помещика Рюмина за семнадцать тысяч с семьей откупался. Сбоку даже прибавка неведомого канцеляриста сохранилась: «Дело темное, но дело не наше».
Семнадцать тысяч!
По тем временам для записи в купцы третьей гильдии требовался капитал не более пяти тысяч. Приноси и веди на здоровье мелочный торг.
Если ты набрал от пяти до десяти тысяч, ты уже купец второй гильдии, с правом вести иностранную торговлю и иметь собственные заводы. Ты уже освобождался от телесных наказаний. Имел право ездить в коляске парой, в то время как купчик начальной гильдии должен был довольствоваться одной лошадкой.
Ну, а если уж перевалил твой капитал за десять тысяч – стучись в первую, главную гильдию – и катай себе безвозбранно по городу в коляске.
Правда, труден был путь в эти три роковые ступени. Начинающий торговец не освобождался еще и от телесных наказаний. Закон его ничем не защищал. Раскладывая свои товары на улице, всегда боязливо осматривался по сторонам – не идет ли какой чиновник, чтобы взять что получше, и притом задарма. А ведь брали и на заставах, и на мостах, и на перевозах. Можно представить, как кругом обирали деда, пока он тащился из своего Зуева на Московский торг. Не говоря уже о дорожных разбойничках.
Мало кому выпадало с третьей ступени ступить на вторую, не говоря уже о первой. Судьба или удача? Наверно, Савва Васильевич мог бы порассказать об этом, но он отдыхает от трудов земных на Рогожском кладбище, под крестом с надписью, уже потускневшей от времени: «При сем кресте полагается род купца первой гильдии Саввы Васильевича Морозова».
Мало того, что при жизни оставил сыновьям и внукам четыре родовых гнезда фабрик первостатейных – так успел подумать и о дальних потомках. Место им на том свете застолбил! Вот тебе и крепостной холоп гусара Рюмина!