Сатана. Пламенная Душа. Т.2 - стр. 14
За годы своей жизни Трейяра на это всё уже насмотрелась с берега – и отсюда река выглядела ничуть не иначе. Река Времён. Река, воды которой нельзя даже пить. Ни потому, что запрещено. Просто никогда не знаешь, к каким последствиям это может привести. Вознесёшься ли ты к высшим – или станешь медленно иссыхать от мучительной смерти? Река тем и мудра, что не спешит раскрывать свою мудрость…
– Воду? – неуверенно отозвалась девушка.
– Хорошо. А что в ней?
Сложно было что-то разглядеть в этом бурлящем искрящемся потоке. Да и что там могло такого быть? Какие-то камни, куски затонувшей щепы. Возможно, водоросли. Единственное, чего в этих водах точно не отыщешь – это рыба. Она здесь никогда не водились. Быть может…
– Течение? – высказала очередное предположение Трейяра.
– Правильно. Но что это за течение?
Очередной вопрос жреца и вовсе ввёл девушку в ступор. Что он жаждет от неё услышать? Что вода, передвигаясь по склону, образует собой постоянный поток, который и называется течением? Что тут непонятного? Или всё-таки речь идёт о чём-то другом?
Однако Тессум не стал её мучить долгими поисками ответа. Он лишь широко улыбнулся и протяжно вздохнул.
– Это жизнь, дорогая моя. Это жизнь.
Из всех высших нотари жрецы своим внешним видом больше всего походили на людей. Их лица, глаза, густые длинные волосы… Разве что всё те же крылья за спиной создавали заметное отличие.
Сама Трейяра видела человека лишь однажды. Когда пару десятков лет назад Пиякр – один из собрейгов – взял её с собой на внешнюю разведку. Тогда она даже решила, что обитатели поверхности практически ничем от них не отличаются. Лишь после ей объяснили, как она не права.
Сейчас Тессум был очень похож на того самого мальчика, встреченного ею в полях. Такой же воодушевлённый, жизнерадостный. Разве что намного-намного старше…
– Всё, что жило, живёт или будет жить – отражается здесь, – тем временем всё так же увлечённо продолжал жрец, – Ничто не вечно – таков заведённый порядок вещей. То, чему суждено быть, обязательно родится из этой реки. А то, что уже есть, неминуемо вернётся в её воды. Но вот память… она остаётся. И будет всегда, пока существует течение времени.
– Память, – попробовала девушка слово на вкус, – Так значит всё-таки не жизнь?
– Память – и есть жизнь, – улыбка Туссума сделалась ещё шире, – Подумай, чего мы лишаемся при каждом перерождении?
Привычных обязанностей, что за долгие годы становятся постылой рутиной. И крохотного слабого тельца, не способного ни к чему иному, кроме как к разносу пыльцы… О, как она будет рада, когда это случится!