Сармат. Тайна печали - стр. 48
Нарин поднесла поближе платье, предоставляя мне возможность разглядеть его. Она действительно полагала, что я буду им любоваться и радоваться? Бред. Это же самый настоящий ад. Нарин и прочие не понимали моего отчаяния, не разделяли боли, не знали, что жить можно по-другому, а женщина — не товар. Меня, практически полуживую, нарядили. Я смотрела на свое отражение — красивая, но... несчастная. Закрытое ажурное платье оставляло мне возможность посмотреть только на свои ладони. Страшно даже представить, что безымянный палец скоро утяжелится кольцом. Я посмотрела на себя еще раз, пытаясь найти в отражении ответ на вопрос, что же делать дальше. В голове то и дело всплывали угрозы Мусы, образ мамы и детей, которые ни в чем не были виноваты. Я сама потянулась за фатой и укрыла голову, желая спрятать свой ужасный вид и отгородиться от окружающих хоть тонкой вуалью.
Под бой барабанов и завывания музыкантов, что в такт твердили одно: «Атес! Атес! Атес...», мы покинули имение и отправились огромной толпой в непонятном направлении. Изо всех щелей выглядывали люди, кидали в меня рисом, монетами, конфетами, а я в отчаянии не могла даже голову поднять. Смотрела себе под ноги, боясь упасть, хотя духом упала уже давно. Я прятала слезы за вуалью, и даже тихие всхлипы никому не были слышны из-за праздничного гула.
Противно. Противно от самой себя, хочется развернуться и убежать, но ноги смиренно ведут меня вперед. Я не знала, что делать. Все внутри колотилось, я так желала воли, но продолжала идти и, склонив голову, оплакивала свою свободу. Бесхребетная дура! Зачем повелась на уговоры? Зачем доверилась этим людям? Зачем полетела в Мардин? Как же сильно я хотела все исправить… Но вот мы остановились у массивной деревянной двери. Меня с приветливыми улыбками уже ждали, только я их была видеть не рада.
У порога на полу были разложены белые тарелки. Короткое от Нарин: «Разбей» — и я со всей силы бью каблуком посуду. Было не жаль, хоть таким образом хотела пройтись по здешним традициям.
Внутри двора уже стояли нарядные Сармат и его дед. Близко к мужчинам я подходить не стала, благо хоть тут Муса взял ситуацию под контроль: поприветствовал своих господ и, аккуратно схватив меня за руку, повел за ними.
Комната удивила меня с первой же секунды, приводя окончательно в чувства. Это был брачный зал на дому. Большой дубовый стол с регистратором во главе. И, кажется, только сейчас я до конца начала осознавать масштабы трагедии. Все проходило как в тумане. Дядя подтолкнул меня к Сармату, и мне нехотя пришлось встать с ним рядом. Очень явным был контраст между нами: он большой и хмурый, я непривычно опечаленная — по его вине. Хотелось закричать, но не могла. В комнате всего пять человек, и все мужчины, воспротивлюсь — убьют. Полагаю, они действительно именно так могли поступить.