Саранча - стр. 29
– И что вы здесь варите? – спросил Валерий.
– Бетаферон.
– Это от чего?
– Генно-инженерный препарат. От почек. Лекарство впервые испытано в прошлом году. Разработка Игоря.
Валерий с легким подозрением посмотрел на шеренгу реакторов. Он не был большим спецом в биохимии, но ему смутно всегда казалось, что генная инженерия – это пробирки, халаты и стерильная чистота, которой вокруг, как ни крути, не наблюдалось.
– Его прямо здесь и синтезируют? – уточнил москвич.
– Вы представляете себе, чем отличается реактор от роллера? – насмешливо спросил Гаибов. – Конечно, нет. Субстанцию бетаферона выращивают в другом месте. В институте через дорогу А здесь ее просто берут и смешивают со всякими наполнителями.
– Зачем?
– Чтобы легче усваивалась организмом. Чтобы хранилась дольше… Пара дюжин «чтобы».
– И это со всеми лекарствами так?
– Со всеми. В таблетке димедрола на сто миллиграммов таблетки – пять миллиграммов действующего вещества. В таблетке феназепама – одна десятая миллиграмма.
Гаибов помолчал и добавил:
– Российские фармзаводы редко делают субстанции. Мы – исключение. Мы почти все свое делаем сами, только субстанцию эритромицина у китайцев закупаем…
– Потому что ваши лекарства придумывал Игорь?
– Ну… не все. Но несколько самых дорогих – да. Одна разработка еще институтская, это как раз бетаферон, мы на него лицензию получили, еще когда я в Алицке работал, два препарата сейчас запускаем плюс феноцистин. Это такая штука от почек, ее «Беррингер» разработал и взял патент на синтез так, чтобы его обойти было невозможно. А Игорь – обошел. И не только обошел, а впятеро дешевле сделал… Ихний феноцистин стоит сорок долларов, а мы поставляем за двенадцать и еще чиновнику при этом можем откатывать вдвое больше, чем иноземцы…
Гаибов помолчал.
– Плюс еще шесть веществ, три сейчас проходят клинические испытания, три на очереди…
– Не много ли? – спокойно спросил Валерий. – Для одного человека?
– Нет. Не много. Вы не представляете себе, Валерий Игоревич, какое число замечательных разработок валялось у нас по военным и всяким прочим институтам. Вот теперь мы эти разработки и берем. Почему наши старые научные достижения должны красть только иностранцы вроде «Ланки-Гештальт»?
– То есть внедрять эти разработки мог бы не только Игорь?
– Так и теорию относительности мог кто-нибудь другой выдумать, – раздраженно заметил Гаибов, – рано или поздно…
Гаибов прошел куда-то в глубь цеха, открутил вентиль и нацедил в стоявший рядом стакан прозрачной жидкости. Выпил и вытер усики.
– Хочешь?
– Это что? Не спирт, часом?