Санкция на жизнь - стр. 23

Заработали мощнейшие гравитонные ускорители.

Согласно технике безопасности, пространственные G-движки категорически запрещалось включать на высоте ниже пяти километров от уровня моря. Правильно, это вам не парочка ускорителей крошечных атмосферных летунов, это маршевые пространственные. У них тяга на полтора порядка выше. Половину космодрома в кисель превратить могут со всеми вытекающими.

Поэтому стартовать пилотам-межпланетникам приходилось на обыкновенных жидкостных ракетных двигателях и, только набрав расчетную высоту, запускать гравитонники…

Но основная проблема заключалась в другом. При выходе на орбиту запрещалось врубать систему компенсации ускорения. Дело в том, что при ее активации в плотной атмосфере из-за энергетических аберраций создавался эффект вакуумного взрыва, и челнок просто-напросто разносило в клочья. Именно по этой причине для всех пилотов процедура старта до сих пор, в век прогрессивной технократии, оставалась самой неприятной и болезненной – ведь перегрузки достигали 8 – 10 жэ при включенных гравитонниках. Хотя в околоземном пространстве они и развивали всего четверть от нормальной мощности.

Стас лежал в кресле, ощущая, как каждая клетка тела становится все тяжелее. Сейчас от него ничего уже не зависело: маршевые двигатели работали в автоматическом режиме, изредка выдавали серию импульсов маневровые, корректируя траекторию – корабль стал автономной космической единицей. Конечно, специалисты комплекса УП готовы были в любой момент подхватить управление в случае возникновения нештатной или аварийной ситуации, но такое случалось крайне редко, так что санкцирам с Земли оставалось лишь наблюдать, как огненная точка удаляется, рассекая плотные слои атмосферы и все больше «заваливаясь» на бок, чтобы по расчетной глиссаде выйти на предварительную геостационарную орбиту.

Диспетчер замолчал на время, перестав докучать Стасу прогорклой протокольщиной. Остались лишь едва слышимое нытье G-движков, рев рассекаемой атмосферы за бортом, которая с каждой секундой становилась все разреженней, и тяжелый стук пульса в висках. За смотровыми стеклами полыхал оранжевый венчик плазмы, образуемый на носу шаттла.

Минута.

Еще одна…

Самое трудное уже позади…

«Ренегат» летел уже практически параллельно поверхности Земли. Вой в кормовой части становился насыщенней, меняя частоту с ультразвуковой на более низкую. Перегрузки спадали.

Стас наконец смог нормально вздохнуть и размять затекшие конечности.

За бортом простирался черный космос, разбитый на мозаичные сегменты легко узнаваемым узором созвездий и изрешеченный яркой картечью звезд. Это зрелище, вопреки домыслам болванов, отродясь не бывавших в пространстве, никогда не надоедает. Даже во время долгих рейсов, когда вокруг нет ничего, кроме крапчатой черно-белой гравюры Вселенной.