Санитары - стр. 41
Подавятся.
Покуда жив сам, он при малейшей возможности будет преследовать и уничтожать эту нечисть, мешающую людям не только выйти обратно на поверхность, в свой исконный мир, но и все больше заполоняющую метро, последнее убежище и оплот человека. Решение зажглось в его душе, словно путеводный огонек, вернувший хоть какой-то смысл его пропащей, искалеченной жизни.
Покрепче перехватив автомат за цевье, он спрыгнул на обочину пути. Подошвы ботинок с громким шорохом вдавились в гравий.
– Это морок, – тихо, но твердо сказал Димка. – Ничего этого нет. Федь, помнишь, по пути на Электрозаводскую мы слышали смех дважды? И второе место было там, где я чуть не заснул? Так вот, я не засыпал, Федь. Это все морок. Тут где-то второе гнездо. И я уже знаю где.
– И где же?
– Ты сам посмотри, куда светишь.
В пятне случайно остановившегося фонаря Федора обозначилась облезлая, вся в ржавых пятнах и клочьях шелушащейся краски металлическая дверь, запертая снаружи на засов. Отсутствие замков означало, что помещение за этой дверью заброшено и заперта она не от тех, кто может проникнуть в помещение из туннеля, а так, для порядка. Мотовоз стоял как раз напротив.
– Федь, ведь кабельно-вентиляционный коллектор тянется за стенами вдоль всего перегона, так?
– Понял твою мысль, – задумчиво кивнул Кротов, машинально поправляя очки. – Значит, это тварье не просто сбежало, когда мы собрались их жечь, а подалось к другому гнезду… которое может быть где угодно.
– Они здесь, – уверенно сказал Димка, не сводя глаз с двери. – Морок. Смех. Все сходится. Они пытаются заморочить нам голову, чтобы… Они опаснее, чем мы думали.
– Вашу мать, да о чем вы тут бормочете?! – срывающимся голосом встрял Гуляев, которого рассуждения окончательно сбили столку. – Я тут что, один не спятил? Да чего мы стоим, поехали уже дальше!
– Слезай, Гуляев. Пора сделать работу, для которой вас Лосев посылал, – Димка схватил долговязого охранника за ворот куртки и рывком сдернул вниз.
– Ты что, совсем охре…
– Заткнись, сука! – прошипел ему в лицо Димка с такой силой, что охранник испуганно отшатнулся. – Выполняй, что сказано! Твоя задача – держать дверь под прицелом. Федор, дробовик тебе, думаю, не поможет. Надевай огнемет, а то наш бравый вояка сейчас в штаны наложит. Петрович, помоги ему. Быстрее!
Восемнадцатилетний парень отдавал приказы спокойно и уверенно, словно занимался этим всю свою сознательную жизнь. И как ни странно, совершенно дезориентированные и напуганные старшие его послушались.
Справились со снаряжением огнемета быстро. Как только все было готово, Димка, прислушиваясь к каждому подозрительному звуку, медленно приблизился к двери и потянул задвижку засова. Проржавевший металл, который не тревожили годами, даже не шелохнулся. Недолго думая, Димка размахнулся и врезал по засову прикладом автомата. Раздался гулкий удар, посыпалась ржавчина, но задвижка сдвинулась с места. Еще удар. Конец задвижки выскочил из запирающей петли. Командовать Федором не пришлось, тот уже стоял напротив двери, направив на нее брандспойт. Кротов предусмотрительно натянул на лицо респиратор, прилагавшийся в комплекте к огнемету, и включил сразу заалевший на конце сопла накаливатель, чтобы мгновенно воспламенить горючую жидкость. Петрович и Гуляев, не сговариваясь, встали по бокам, держа на изготовку автоматы. Димка удовлетворенно кивнул – могут же, когда захотят. Было подозрительно тихо. Ни смеха, ни шорохов. Может, он и ошибся в своих выводах, но правильно ожидать худшего. Удерживая автомат здоровой рукой, Димка потянулся покалеченными пальцами к дверной ручке, ухватился покрепче. Пальцы слушались до отвратности плохо. Говорил же ему Семен Михайлович, доктор, – разрабатывай пальцы, Дима, и со временем начнут слушаться. Так нет же – трудно, больно, лениво… Потом. Все посторонние мысли – потом. Будет лучше, если получится с первого же раза, поэтому придется дернуть изо всех сил… От мощного рывка, едва не вывернувшего руку из плечевого сустава, дверь с пронзительным скрежетом распахнулась. Димка отскочил, освобождая сектор для огня, вскинул автомат уже обеими руками. Лучи фонарей охранников прошли сквозь темный проем и уперлись в какую-то темную шевелящуюся массу. У Димки, хотя он и готовился увидеть все что угодно, все же перехватило дыхание, а зябкий озноб ледяной змейкой пополз по спине. Скелеты крыс. Много скелетов, десятки, если не сотни. Развешанные, словно грибы на леске для просушки, на шевелящихся от движения воздуха пластах паутины. Паутины, которая заполняла все помещение от пола до потолка, от стены до стены. Когтистые лапки, высушенные ребра, обглоданные черепа – глядящие пустыми глазницам и словно разевающие зубастые челюсти в безмолвном крике. И один скелет покрупнее, покачивающийся в паутине в самом низу, у пола, видимо, из-за своей тяжести. То ли собаки, то ли еще какого-то крупного животного, попавшего в силки хохотунов. А на полу, словно буйные поросли неведомой плесени, – целые холмы из содранных со скелетов крысиных шкурок.