Санитары - стр. 15
– Чего молчишь? Опять хандра напала?
– Голова болит, – соврал парень, просто чтобы Федор отвязался с расспросами.
– Ну, раз болит, значит, она есть. Я тебе сколько раз говорил: жизнь это праздник, но не всегда твой. А за черной полосой рано или поздно наступает белая. Просто поверь и держи хвост пистолетом, а то с твоей унылой физиономии меня уже самого пробирать начинает на нехорошие мысли. Выглядишь как мутант с Филевской, у которого только что отобрали последнюю пайку.
Дима вздрогнул и зло ощерился, словно крысеныш, загнанный в угол, но тут же спохватился, заставив себя успокоиться. Сравнение с мутантами больно резануло по душе. Ведь это все из-за них! Паскудных тварей с поверхности, исчадий ада, заполонивших все жизненное пространство над метро, а теперь рвавшихся сюда, к людям! Но Федор ведь не со зла. Он такими шуточками каждый день сыплет, не особо задумываясь над смыслом. И уж тем более никого не старается задеть побольнее.
– Федь, а Федь, – тихо вздохнул Димка, – не надоело тебе эту избитую фигню пороть? Каждый день слышу одно и то же.
– А почему нет? Так жить веселее. И потом, народ это любит. Я в любой компании желанный гость. – Федор заговорщицки подмигнул из-под блеснувших при движении стекол очков. – Вот скажи, что для нас с тобой, челноков, главное? Правильно, вызвать собеседника на разговор, спровоцировать на реакцию, что я и сделал. Так что моя метода работает, Димон.
– Язык у тебя работает, а не метода, – невольно улыбнулся парень. Затем выудил из подсумка на поясе флягу и сделал пару глотков. В метро патроны и вода – твои лучшие друзья. Первые спасают жизнь, вторая – продлевает, потому что обезвоживание подрывает силы не хуже серьезного ранения.
Снаружи послышались шаги, и в слесарную заглянул Каданцев, начальник транспортной службы Бауманского Альянса и правая рука начстанции Сотникова. Невысокий, жилистый, всегда подтянутый и с гладко выбритым лицом даже сейчас, несмотря на поздний вечер, в стареньком и линялом, еще сохранившем следы синей окраски, чистом комбинезоне. Несмотря на свои пятьдесят с хвостиком, этот человек являлся воплощением дисциплины и порядка на станции, от его придирчивого взгляда не ускользала ни одна мелочь, а любой бардак он пресекал железной рукой.
– Вот вы где, – низким хрипловатым голосом недовольно бросил Каданцев. – Так, хватит здесь шуметь, людям отдыхать надо.
– Да уже заканчиваю, Альберт Георгиевич, – охотно согласился Федор. – Сейчас сходим, перехватим чего-нибудь в столовой, если Дашка еще не спит, и на боковую.
Каданцев нахмурился: