Санаторий - стр. 36
Он улыбается и толкает Элин в бок:
– А ты что выберешь?
– Мне не хочется есть. – Элин наливает себе стакан апельсинового сока из графина. Ее рука дрожит, и часть расплескивается. – Черт.
Элин смотрит на лужицу, расплывающуюся на скатерти, словно жидкий солнечный свет, пока сок не впитывается.
– Силенок маловато, – шепчет Уилл, стараясь не засмеяться.
Элин улыбается, пытаясь не обращать внимания на стреляющую в виске боль. Вот почему она редко пьет. Она старалась изо всех сил, учитывая ситуацию, и проглотила четыре коктейля, но не ради веселья, а ради забвения.
Какое опасное совпадение, думает она. Ее мать тоже пила после смерти Сэма. Пыталась забыться.
Элин вспоминает, что бывали дни, когда мать совсем не выходила из дома. Часами смотрела на пляж, и бессчетные чашки чая остывали в ее руках.
Отец вел себя совсем иначе. Он занялся лихорадочной деятельностью. Убрался в комнате Сэма. Выкинул из дома все газеты. Решительно выключал телевизор, когда передавали новости.
Элин всегда считала, что его уход через несколько лет после смерти Сэма был естественным результатом. Он начал новую жизнь в Уэльсе, с новой женой – то был единственный способ двигаться дальше. Стер свое прошлое, чтобы подвести черту.
Но Элин не могла сбежать от тех слов, от которых пытался сбежать отец. Они были повсюду – в ларьке на набережной, в новостях по телевизору в кафе.
«Утонул местный мальчик. Город до сих пор скорбит из-за трагической смерти восьмилетнего Сэма Уорнера».
Элин отбрасывает эти мысли.
– Они здесь?
Она берет тарелку и осматривается. Как она ни пытается оправдать поведение брата, все равно ничего не складывается – пропущенный ужин, раздраженная Лора под балконом, в пальто нараспашку.
Уилл оглядывается через плечо:
– Нет. Чисто.
Он накалывает ломтик салями и кладет его на тарелку.
При взгляде на скользкие от масла толстые сосиски с крохотными, вытопившимися кусочками жира Элин подташнивает.
– Поем немного хлеба.
Она берет рогалик без начинки и плюхает на тарелку алую каплю джема.
Элин садится за стол у окна и потягивает свежевыжатый апельсиновый сок. Он густой, и волокна мякоти прилипают к языку.
В голове начинает проясняться, и Элин выглядывает наружу. За окнами высятся свежие сугробы, невозможно белые на фоне небесной синевы. Пейзаж впервые выглядит не зловещим, а манящим. Может, предложение Уилла пойти погулять – не такая уж плохая мысль.
Уилл идет к ней с полной тарелкой.
– Не оглядывайся, только что вошел Айзек. Он один. – Уилл садится и говорит полушепотом: – Идет сюда.
Элин поднимает голову и смотрит на брата: