Санара - стр. 41

Самоуверенный Дорик.

Аид бы понял. Возможно. Если Дорик был бы, допустим, высок или же чрезвычайно талантлив. Красив выпукло и по-мужски, забавен или же добр душой. Но Дорик был пуст и самовлюблен, а Мика – та Мика, которую он уже считал своей, – вдруг поддалась напускному очарованию приезжего. Принялась наряжаться с тщанием, которого Санара раньше не замечал, изменилась глазами, впервые посмотрела на кого-то снизу вверх, как преданная, посаженная на цепь ласка.
Разочарование тогда впервые впиталось в Аида, как отрава в яблоко. Как сложный активатор в кристалл, как порошок, необходимый для запуска формирования сложного химического соединения. Он не знал всего этого тогда – он был молод, он просто жил.
Развитая не по годам интуиция моментально подсказала – Мика готова с кем-то лечь в постель, не с ним, и, значит, пришла пора действовать.
Чтобы начать свой первый с ней разговор, он дождался заката.

Она шагала по дороге в новом белом сарафане, пахнущая духами матери – своих у нее не было. Легкая, наполненная предвкушением чего-то нового, с перемешавшимся внутри волнением и восторгом. Дорик пригласил ее к себе домой. Домой… Старая Афила уехала в город за шерстью для ковра; предстоящий вечер, наполненный запахом дыма от мангала, стрекотом цикад и одним на двоих пространством, обещал стать лучшим из того, что с Микой когда-либо случалось.
«Худшим», – полагал Аид.
И потому окликнул ту, с кем раньше не заговаривал.
– Микаэла…
Она обернулась, застыла. Удивилась, но неуверенно подошла. Мол, чего тебе?
Санара впервые смотрел на нее так близко – понимал, что может поменять все именно сейчас, если подберет к замку правильный ключ, произнесет верные слова. И… если в ее сердце имеется для него хоть пара миллиметров места. Остальное он займет позже, сумеет.
Она пахла так, что ему не хотелось говорить, хотелось просто притянуть ее к себе. Темная челка волнистыми прядями на лоб, теткины, слишком тяжелые для тонкой шеи, бусы, нежные, тронутые блеском губы – их бы он поцеловал.
– Не будь с ним. Будь со мной!
Произнес безо всякого предисловия и вложил в эту фразу всю весомость, которую ощущал сам. Не стал говорить «люблю» или «будь моей», это серьезные слова, для таких придет время позже.
И впервые рассмотрел поразительный цвет ее глаз – насыщенный, но не темный. Смесь ореховой пасты, горного меда и топленого шоколада.
– С… тобой?
Она начинала понимать только теперь. Почему Санара провожал ее взглядом, почему смотрел так пристально, почему не приближался, когда она обнималась с друзьями. Прочитала все по его странному, до дрожи тяжелому, несмотря на летний цвет радужки, взгляду.