Самый лучший пионер. Том 2 - стр. 21

– Товарищи стенографисты, я сейчас книжку буду диктовать, если вы это все напечатаете в трех экземплярах и передадите мне до моего отъезда, с меня при первой возможности три бутылки французского коньяка. И это не подкуп, а благодарность от чистого сердца! Глава 1. По центру – «Запись в журнале: Сол 6»…

К моменту, когда мы подъехали к воротам глухого забора, окружавшего одинокое небольшое двухэтажное, желтого кирпича здание «средне-купеческой» дореволюционной архитектуры – это когда на арки и барельефы денег хватило, а на колонны – уже нет, небо начало светлеть, а окружающий мир подсветила серая дымка. Надиктовал почти целый авторский лист "Марсианина" – очень удобно! Если запись и вправду есть, конечно. Да ее не может не быть – фиг дед напрямую ко мне пойдет, не ознакомившись с тем, что я нес по пути.

Снег закончился, и одетый в бушлат с чистыми погонами гладковыбритый дворник средних лет – он нам ворота и открывал – старательно очищал ведущую к дому дорогу фанерной лопатой. Покинули транспорт в пристроенном к дому гараже, и через дверь попали оттуда прямо в застеленный потрепанной ковровой дорожкой коридор.

– Небогато начальник КГБ живет! – одобрил я скромное убранство – никакой тебе позолоты, стандартная побелка и фабричные светильники-новоделы на потолке.

– Это – государственная дача, – пояснил несущий мои пожитки дядя Саша.

– О, более чем уверен, что «государственность» немалой части дач весьма условна! – выдал я немного антисоветчины. – И обставлены они многим европейским аристократам на зависть!

– Знаешь что-то конкретное? – заинтересовался мужик.

– Не-а! – покачал я головой. – Но фиг поверю, что не знаете вы! Но это не мое дело, впрочем.

– Почему же не твое? – осудил «хатаскрайничество» КГБшник. – Гражданскую сознательность проявлять должен каждый!

– И иногда вешать особо зарвавшихся бояр на фонарях, аки в Революцию! – радостно подтвердил я и спросил. – Мне кажется, или здесь прохладно?

– Котел слабый, – пояснил дядя Саша. – На второй этаж не ходи, там еще холоднее, да и нет там ничего – не пользуются. Не переживай, у тебя в комнате обогреватель электрический стоит.

– Если у деда нету, я ему отдам – он пожилой, ему нужнее, – проявил я благородство.

Гоготнув, КГБшник открыл дверь слева:

– Ванная!

– Принял! – отчитался я, отметив темные пятна по углам, потрескавшийся кафель и ржавчину на дне чугунной ванны.

– Туалет! – открыл он соседнюю.

Унитаз приличный, с оснащенной резной деревянной ручкой веревочкой для активации смыва.

– Твоя комната! – открыл дверь справа.

Комната была большой, теплой и с большим окном, показывающим серенький утренний заснеженный хвойный лес. Красиво! У стены, рядом с советским, воткнутым в розетку обогревателем с раскаленной докрасна спиралью, широкая двуспальная кровать, судя по толщине застеленная периной. У окна – письменный стол со всей потребной канцелярией, большая стопка папиросной бумаги, рядом – стопка копирки. Все как я и просил. Прислоненная к столу гитара – в наличии, равно как и аккордеон, и фортепиано в центре комнаты. Беленькое, нифига себе!