Самый лучший комсомолец. Том 7 - стр. 25
Сегодня как раз такой случай – в Хабаровск прибыла всенародно любимая Майя Кристалинская, и ее запихали в Хабаровскую филармонию. Зал в моих глазах никакой – полтыщи посадочных мест всего. Сейчас весь зал заняли вояки со своими семьями, завтра певицу придут послушать «силовики» из МВД, КГБ и МЧС, и только послезавтра сюда пустят простой народ. Пятьсот представителей «простого народа», остальным придется ждать следующего приезда певицы. Будь готов дворец спорта, было бы гораздо лучше, но что уж теперь.
Мы с Олей и дядей Семеном сидим не в зале – и опасно, и место занимать совестно: мы-то с подружкой на «селеб» регулярно смотрим, а народ – нет – а в техническом закутке над балконом, рядом со звукорежиссером и сейчас не нужным проектором. Окошки позволяют смотреть на певицу, а звук достаточно хороший, чтобы проникаться репертуаром. Товарищ Кристалинская грянула легендарную «Колыбельную миру», и Оля, вытерев выступившую слезинку, самоуничижительно заявила:
– Я так петь никогда не смогу.
– Не сможешь – у тебя не меццо-сопрано, – неосторожно кивнул я.
– Дурак! – сразу же обиделась Оля. – Я не тембр имела ввиду!
– Каждый человек уникален, – утешил ее я. – «Так» ты петь не сможешь, но сможешь по-другому. Это не лучше и не хуже – это просто так есть.
– Все равно завидую, – вздохнув, призналась она, опустив голову на сложенные на «подоконнике» ведущего в зал окошка руки.
– Завидовать нужно учитывая множество факторов, – продолжил я успокаивать подружку. – Товарищ Кристалинская на эстраде много лет, а ты – и двух пока не набрала. Все это время она училась петь у лучших, а тебе приходится в школу ходить, время тратить.
– Устроишь мне экстерн? – ловко воспользовалась она возможностью.
– Не-а! – привычно покачал я головой. – Хочешь медаль – давай сама, но аттестат с «троечками» хоть завтра тебе нарисуем – читать-писать умеешь и нормально, тебе все равно не в НИИ работать.
– Мама не разрешает, – взгрустнула подружка. – И обидно – я всю жизнь на пятерки училась, почему тогда выпускаться троечницей должна?
– Значит терпи, – пожал я плечами.
– Терплю, – вздохнув, смирилась она и спросила. – А почему у нее косынка на шее? Ей же жарко.
– Лимфому лечила, – ответил я. – У нее на шее ожоги химические, стесняется.
– А ты почему шрамов не стесняешься? – спроецировала Оля.
– А я мужик, – развел я руками.
Майя чуть тоже в Лапинский список «опасных евреев» не угодила, притом что гражданскую лирику поет много и охотно. Тупость неимоверная! Пока в Израиль только Мондрус из всего списка свалила, пострадав за «принципиальность позиции», сиречь – нежелание петь рабочему классу о том, какой он хороший и полезный. В Израиле, говорят, карьера у нее не очень идет, но зато не в Мордоре! Остальные товарищи еврейского происхождения в правах не поражаются, но впереди война, а значит будет второй этап «борьбы», в котором кто-нибудь обязательно захочет показать кровавым совкам какой он евреистый еврей и как сильно несогласен с Партией в выборе стороны конфликта.