Самый лучший комсомолец. Том 7 - стр. 20

– И что в ваших глазах «самое главное»? – послушно спросил я.

– Главной роскоши производителя интеллектуальной собственности, – ответил он. – Возможности спокойно творить, не отвлекаясь на такие досадные вещи, как, например, банкротство издателя или размещение на обложках ваших книг рекламных блоков с бездарями, за счет которых ваши незадачливые партнеры будут рассчитывать покрыть затраты на вас.

– У нас уже неплохой опыт работы за Занавесом, – развел я руками. – И крайне компетентный штат юристов – мы буквально по одному собирали самых лучших по всей стране. Наши контракты максимально защищают меня от, как вы выразились, «досадных мелочей».

– От банкротства не застрахован никто, – заметил он. – Будь вы гражданином капиталистической страны, в случае разорения партнеров могли бы рассчитывать, например, на типографию, но… – он развел руками. – В вашем случае придется довольствоваться унизительной компенсацией и извинениями.

– А если обанкротитесь вы? – спросил я.

– Невозможно, – отмахнулся мистер Уилсон. – И мы можем себе позволить работать с вами и вашими артистами практически не получая прибыли, просто ради, как у вас говорят, «престижа». Вы – настоящий бриллиант, мистер Ткачев, и работа с вами очень хорошо скажется на имидже «EMI» и «Pearson», позволив договариваться с менее значимыми писателями и музыкантами на чуть более выгодных условиях.

– А какие у вас комиссионные? – спросил я.

– Достаточно хорошие, чтобы я счел нужным прилететь сюда лично, – с улыбкой ответил он и подстраховался. – При всем уважении и любви к Советскому союзу, разумеется.

– Разумеется! – хохотнул я.

– И, разумеется, я не забыл о своем обещании поговорить с вами о Столетней войне, – добавил он.

– Это хорошо, – улыбнулся ему я. – Иначе я мог бы посчитать вас болтуном. Как у вас говорят? «Bigmouth»?

– Такая идиома у нас есть, – одобрил мистер Уилсон. – Но ко мне она не относится – как у вас говорят, «мое слово тверже гороха».

– Ок, – кивнул я, подвинул листочек ближе, вынул из ящика стола печать, подышал, оставил лишенный юридической силы оттиск и нарочито-громко продиктовал сам себе. – Согласен только с этими цифрами, при попытке согласовать другие гоните мистера Уилсона в шею за попытку мошенничества.

– Оскорбительно, – заметил англичанин.

– Мы с вами – добрые приятели, мистер Уилсон, – нагло улыбнулся ему я. – А приятели на такие мелочи не обижаются. Вызвать для вас такси до Министерства культуры?

– Благодарю, но снаружи меня ждет водитель, – убрав листочек в папку, а ту – обратно в дипломат, он поднялся со стула и протянул мне руку. – Вы сделали правильный выбор, мистер Ткачев.