Самый большой дурак под солнцем. 4646 километров пешком домой - стр. 11

Я очень расстраиваюсь: мне не удается посмотреть пагоду ближе, а ведь это творение времен династии Ляо. Она возведена почти тысячу лет назад, когда эта часть Китая была в руках кочевых народов племени кидан. Они были ревностными буддистами и искусными воинами, их власть длилась более двух столетий, но потом, когда Чингисхан разослал свои армии по всему свету, их помотало по всем ветрам и, в конце концов, они все вымерли. До наших времен дошли лишь несколько построек, созданных ими, в том числе эти пагоды в Чжоучжоу.

Я так и сяк пытаюсь сфотографировать историческое сооружение, чтобы уродливая стена не попала в кадр, и слышу, как перешептываются старые дамы. Наконец главная обращается к моему спутнику:

– Скажите, а откуда пришел ваш иностранный друг? – И добавляет подозрительно: – И… где его велосипед?

Нет, в этот день лучше не продолжать путь, а подыскать место для ночлега. Мои мозоли того же мнения. Они решили меня доконать. Оба мизинца с каждым шагом причиняют такую боль, как будто кто-то стучит по ним раскаленным молоточком.

Чжу Хаи соглашается остановиться на ночлег в Чжоучжоу, кроме того, он вспоминает, что у него тут есть дела.

– Договорились, – смеется он.

Мы проходим через Рыночную улицу, доходим до большой площади, обмениваемся телефонными номерами и договариваемся, что завтра утром встретимся на этом месте. Потом он исчезает в толпе.

Я стою некоторое время на месте, размышляя о том, какое впечатление произвел на меня Чжу Хаи. По его словам, ему слегка за тридцать, он работает тренером в западной провинции Синьцзян и сейчас мотается на велосипеде по этому району в поисках семинаров по боевым искусствам. Самое запоминающееся в нем – его красивая бородка и приятный голос. И то, что он часто и с удовольствием смеется.

Внезапно боль в моих ногах усилилась, и я с великим облегчением обнаружил в дальнем углу площади неуклюжую бетонную постройку, с крошечными окошками и табличкой с иероглифами «ОТЕЛЬ».

«Этот бункер, должно быть, построен еще во времена культурной революции», – думаю я, ковыляя через мрачный холл отеля к ресепшн, чтобы опасливо просунуть паспорт в крошечное окошко.

Мы обмениваемся с дежурной несколькими формальными фразами и мятыми купюрами, я заполняю анкету и получаю ключ. Устало поднимаюсь я по лестнице, иду через бесконечные пустые коридоры, и странное чувство стесненности заставляет ускорять шаги.

Войдя в свою комнату, я бросаю вещи на одну кровать, сам падаю на другую, раскидываю руки и смотрю неподвижно в потолок. В углу на трубе болтается маленький паучок.