Самурай Ярослава Мудрого - стр. 55
Изба молчала, и я рискнул. Ничего. Ни скрипа, ни крика. Ни полена в голову. Пока все шло хорошо. Я с натугой оттянул волоковое оконце, и в избе стало посветлее. И внутри все было в порядке, разве что пыль вытереть и пол подмести и помыть.
– Вот так вот, Поспел. И без полена обошлись. Ужинать со мной будешь? – спросил я, скидывая сумки на пол у двери.
– Нет, наставник, я обратно побегу, мне теперь торопиться надо! – Видно было, что у Поспела душа горит рассказать всем, как новый наставник в «черную» вселился.
– Ну тогда на вот и ступай, – я протянул мальчишке мелкую, как я уже знал, монетку. Тот схватил ее в кулак, поклонился мне и кинулся бежать со двора.
Я же сел на лавку у стола и стал раскладывать на чистой холстине припасы, что мне отжалел дородный мужик в кладовой. Это они тут считают возможным съесть за два дня?! Рожа треснет столько съесть! Тут был и хлеб, и сушеное мясо, и вяленая рыба, и яблоки, и крупа, и соли чуток, и еще что-то в мешочках и горшочках. Даже мед был! А вот он очень кстати…
Я подхватил ведро из угла и пошел по воду. Колодец оказался прямо за избой. Богато! Свой колодец, да еще и чистый, как я понял, заглянув внутрь. Да, дедушка тут точно не бездельничал. И точно тут был. Я повеселел.
Войдя в дом, я оставил дверь открытой и запалил очаг, поставил на огонь нашедшийся на полке котелок и сел за стол. Когда котелок закипел, я налил в две глиняных кружки кипятку, поставил у холстинки с едой и громко позвал:
– А вот ужинать, Хозяин, со мной садись, уважь гостя. – Кто-то снова хмыкнул, и возле стола оказался маленький, но широкоплечий с выпуклой грудью человечек, совершенно седой, с длиннющей и ухоженной бородищей толщиной в просяной веник, волосами до пояса и с огромными синими глазищами.
– А не пуглив ты, наставник! – насмешливо сказал дед. Ростом он хорошо если бы достал мне до бедра.
– А чего пугаться, если я с добром, да и попросился, вежество показал? – спросил я.
– И то. Звал за стол-то по обычаю? – спросил Дед, как я решил его кликать, как мне показалось, с затаенной грустью.
– Нет, Дед, от сердца. Ничего, если я тебя Дедом стану кликать? – спросил я на всякий случай.
– Кличь, кличь, спеку тебе кулич, – пробормотал Дед и мигом оказался на столе. Ел он опрятно и чисто, хотя видно было, что проголодался. Я ел не торопясь, прихлебывая кипяток, в который добавил меду. То же самое было и в кружке у Деда.
– Я Дворовому отнесу мясца с хлебушком? – спросил меня домовой.
– Само собой. А то к столу зови? – предложил я.
– Нечего ему делать в избе, не балуй! – строго сказал Дед и дробно протопотал к дверям, а я понял, что их приятельство с Дворовым строго держалось в древнейших рамках и не мне их нарушать. Оно и к лучшему. Я сам убежденный консерватор и ретроград. Все старое, проверенное, надежное мне милее всего нового и яркого, пусть и кажется порой окружающим, что я и неправ.