Самурай Ярослава Мудрого - стр. 50
– Вот за то тебе, тысяцкий, спасибо от души! Не люблю соседей. И что же, просто даром себе забрать?
– Даром, даром. Кому платить-то, когда хозяев ее старые старики не помнят. Слух ходил, что она там чуть не с волхвов стоит. Это, конечно, враки. А хотя кто ее знает, по правде если. А теперь сам суди, добрый ли совет моей. – Тысяцкий потянулся с хрустом и сладко зевнул.
– Добрый. Мне даже интересно стало, чем изба та людей пугает, – искренне сказал я. Хотя встреча с лешим поубавила уверенности в благорасположении нежити к человеку, но интерес не уменьшила.
– А тогда седлайся, да и поехали уже, – подвел итог Ратьша.
Казалось бы, чего проще – сели и поехали. Не тут-то было! Когда я уже собирался сесть на своего коня – какой-то человек в длинной, чуть ли не до колен, кольчуге. («Хауберк» – почему-то вспомнилось мне название такой кольчуги.) Капюшон ее лежал вокруг шеи подошедшего, а кольчужных рукавиц почему-то у нее не было.
– Говорят, что ты вчера тут здорово княжьих уных пощипал? Вот этой доской, – он указал на мое субурито.
– Говорят, что для начала разговора люди здороваются. И имя говорят, – мрачно ответил я, предчувствуя что-то нехорошее. Это не был уный, не был и княжий ратник, их я видел всех. Значит, он один из тех, кто пришел к кострам вместе с вечерним туманом, – варяг.
– Да, так делают. Когда собеседнику здоровья желают и долго говорить хотят, – тон человека становился все более и более высокомерным. Чего он добивается? Ярослав передумал ставить меня учителем уных, а чтобы не подумали про князя чего плохого, прислал этого голубя затеять со мной ссору, да и порешить под разговор. Виру-то платить некому. Или он тут главный рубака, вот и решил на нового посмотреть? Или просто делать ему нечего, всерьез мужика с доской не принимает, вот и решил поразвлечься? Плохая задумка, как ни крути.
– А ты мне, значит, и здоровья не желаешь, и говорить долго не хочешь? Ну вот, когда захочешь, тогда и подходи, – мирно посоветовал я варягу.
– Да как ты, беспамятный, смеешь? – Почти неуловимый до этого акцент варяга резко усилился, щеки его побагровели, а крепкие руки сжались в кулаки.
– Не заводил бы ты склоку, Фарлоф, – вмешался молчавший до этого момента Ратьша.
– Ты мне указывать будешь? – резко повернулся к нему тот, кого назвали Фарлофом.
– А давно ли тебе, варяг, тысяцкий Ярослава указом быть перестал? – Голос Ратьши заледенел, варяг скрипнул зубами, но смолчал, смерил меня презрительным взором и ушел к своим.
– Почему ты вмешался, Ратьша? – спросил я тихо.
– Потому что не люблю варягов, – отвечал мне тысяцкий.