Самсон назорей. Пятеро - стр. 85

Рука Семадар обвилась вокруг него теснее. Гаммад обернулся и закричал: «На коней!» – а Ахтур смотрел на Бергама единственным глазом, ожидая.

Бергам кашлянул.

– По какой? – спросил Ахтур.

У Бергама вдруг явилось такое чувство, как будто у него тоже свернуты челюсти и говорить ужасно трудно.

– Отвечай, старая корова! – неуклюже завопил Ахтур, подымая оба кулака и делая шаг вперед.

В голове Бергама что-то работало помимо его сознания и воли. Сегодня на рассвете было то же самое: поднятые кулаки и слово «старый». Он ответил: да, я стар, и ты в моем доме. И тот дикарь его не тронул. И после – только что – не отнял меча. И он спал в доме Бергама и ел его хлеб.

Бергам открыл рот; Ахтур опустил кулаки, но Бергам, крякнув, сказал только вот что:

– Я… я в очень затруднительном положении. Дело в том, что он спал под моей кровлей и…

Вдруг с ним заговорила Семадар, по-детски, вкрадчиво и просительно, как будто они были наедине и она выпрашивала игрушку:

– Отец, милый, не говори им; не надо говорить.

– Да, – ответил Бергам, тоже словно беседуя наедине, – я действительно полагаю, что это было бы неправильно.

Ахтур изо всей силы пнул его ногою в живот. Бергам отлетел на несколько шагов назад и упал навзничь. Семадар его выпустила, потому что Ахтур удержал ее за волосы, швырнул на землю и стал топтать ногами в грудь и в лицо. С крыльца раздался крик женщин и рабов; Амтармагаи быстро сошла по ступеням и побежала, придерживая платье, к дочери. Кто-то из друзей схватил Ахтура за руку; Семадар этим воспользовалась, поднялась, зарыдала, засмеялась и крикнула: