Самсон назорей. Пятеро - стр. 41
– Тебя прислала Семадар?
Она вся колыхнулась, словно он ее толкнул; выражение беспомощной робости сбежало с ее лица и заменилось какой-то сгущенной злобою; она резко ответила:
– Что я у нее – служанка на побегушках?
– Так чего тебе нужно?
Она продолжала:
– Есть у нее там другие на посылках. Например, твой друг Ахтур.
Самсон внимательно посмотрел на нее, повернулся молча и пошел было своей дорогой.
– Таиш!!
В ее возгласе было столько горя и слез, что он вдруг потерял всю волю и остановился.
– Таиш, не женись на ней. Она тебя не любит, она только хочет позабавиться. Она любит диковины. Помнишь, ты ей подарил большую ящерицу? Ты для нее тоже редкостный зверь, кабан или медведь. Она поиграет с тобою – и уйдет к Ахтуру. Поиграет с Ахтуром и уйдет к третьему.
Она говорила гадости, Самсон ее ненавидел; но в ее голосе было рыдание, по лицу текли капли – это его сковывало, и он не знал, что сказать или сделать.
– Я их подслушала недавно; это было ночью, на том самом месте, где я тогда застала ее с тобою. Ахтур ее спрашивал: неужели навсегда? А она смеялась – ты ее знаешь, она всегда хохочет – и отвечала: кто любит, подождет. Прощаясь, они поцеловались: конца не было этому поцелую.
Гнев охватил Самсона; не на Семадар и Ахтура, а на ее донос; если бы она не плакала, он бы ее ударил. Так как она плакала, он просто ответил:
– Я тоже люблю зверей – кроме гиены. Гиена крадется ночью, высматривая, где валяется падаль. Я не подслушиваю – ни сам, ни через других.
– Ты мне не веришь!
– Я тебя не слышал. Что не для моего уха сказано, до того мне дела нет.
– Ты на ней женишься! А Ахтур останется твоим другом!
– Я не умею заглядывать в щели – нет ли засады. Иду своей дорогой, не шныряя глазами туда и сюда. Нападут на меня – тогда посчитаемся.
Она затопала ногами, сжала кулаки, закричала в последнем исступлении бешенства:
– О, я тебя знаю! Ты заснешь в ее комнате и будешь храпеть, а она проберется в сад, и там будет ждать ее Ахтур. А назавтра Ахтур проиграет тебе пригоршню серебра в кости, и все трое будут довольны!
Теперь в ее голосе уже не было слез; это развязало Самсону руки. Молча, он без напряжения ткнул ее ладонью в лицо; она отлетела на десять шагов и упала между маслинами, а он пошел догонять своих.
– Что это за племя – аввейцы? – спросил он, снова поравнявшись с отцом. – В нашем краю их не видно. Скверные твари, я думаю?
Маной заерзал на осле и медленно сказал:
– Я их тоже мало знаю: живут они на побережье. Но… почему скверные?
Самсон пожал плечами: лень было объяснять.
– Был у меня, – продолжал Маной, снова ерзая, – был у меня когда-то раб из аввейцев. Давно… еще до твоего рождения. Хороший был слуга.