Самозванец из Гессена - стр. 27
- А может, я не хочу знать вашего имени?
- Придётся узнать. Так просто от вас теперь не отстану.
- Гав-но! - как бы пролаял Такс, легализовавшийся в Российской Империи в виде собачки на поводке.
Сейчас я был с ним полностью согласен.
- У вас собака?! И кажется…
- Не обращайте внимания. Лает с одышкой, - быстро отмазал я Такса.
- В поезде я не слышала никакого лая.
- Контрабанда.
- Понимаю. Перевозить животных слишком дорогое удовольствие.
- Спасибо. Всего хорошего.
- Графиня Анна Кирилловна Достоевская. Старшая дочь…
- Повторю: мне не интересно знать ваше имя, - как можно строже прервал я эту прилипалу.
- Это вам так только кажется. Вы не поняли, барон, или не расслышали. Я старшая дочь, что подразумевает наличие младшей, а также матери. И у всех нас одна и та же проблема - проклятие. Шанс излечить своих близких я не упущу, поэтому смиритесь и хорошенько запомните мою фамилию.
- Я не люблю лезть в чужие дела.
- В таком случае ты допустил охрененную ошибку, постучавшись в моё купе, - отбросила манерность эта Достоевская, взяв меня за лацкан пиджака. - Теперь с живого не слезу, пока не поможешь. Если нужно, то буду преследовать по всей Российской Империи. Ни перед чем не остановлюсь. Знаешь, какой срок за контрабанду животных светит?
- Шантаж?
- Именно. Беспардонный.
- Ну и дура. Хочешь, прямо здесь закачу сцену, проорав посреди толпы твоё настоящее имя? Никакая маскировка не поможет.
- Контрабандист! Не забывай, что ты контрабандист, и лишнее внимание к тебе ни к чему. Твоя собака…
- Какая собака? - ехидно спросил я, приказав Таксу исчезнуть.
- Вот эта-а-а… Ой! А где она?
- Не было никого. У проклятых часто бывают галлюцинации.
- Но я только что…
Неожиданно девушка замолчала и опустила плечи, растеряв воинственный вид. Я вижу, как из-под очков по её щеке покатилась крупная слеза.
- Максим… Помоги, пожалуйста, - продолжила она дрожащим голосом. - Очень прошу. Отдам все деньги. Если нужно, то и… Тебе… Себя… Только спаси мою семью! Мне страшно возвращаться в проклятый дом. Я опять стану в нём такой же, как и была.
- Не возвращайся.
- Не могу. Мама и сестра умрут без меня.
Демоны Дыр! Никогда не мог отказать плачущим женщинам, даже если они мной и пытаются манипулировать. А может, это отголоски чувств Генерала? Анна так похожа на ту, которую когда-то любил он.
- Хорошо, - сдаюсь под напором девичьего горя. - Но ваша семейка будет мне должна. Сильно должна!
- Мы сами по-другому не сможем. В нашем Роду честь всегда стояла на первом месте. Достоевские могут быть благодарны.
- Посмотрим.
- Дурак слабохарактерный! - с укором произнёс вновь материализовавшийся Такс.