Самоучки - стр. 17

Каждый день, но в разное время за мной заходил Павел, и мы спускались к его внушительному автомобилю, который сделался нашей аудиторией. Чапа, оказавшийся добродушным парнем атлетического сложения примерно наших лет и приверженцем того стиля в одежде, который в последние времена побил у нас все рекорды моды и который принято называть спортивным, выводил машину из тесных переулков на волнистую грудь Садового кольца, и мы по два часа, что называется, наматывали круги или увязали в пробках под тихий, шелковый шелест мотора.

– С чего начнем? – спросил я, чувствуя себя настоящим миссионером.

– Тебе лучше знать, – резонно ответил Павел. – Ты только объясни сначала, зачем вообще все это нужно – ну, искусство там и все такое.

– Очень просто, – без запинки начал я, – одним нужно, чтобы избавиться от скуки, вторые подражают первым, а третьи… ну вот тебе зачем-то ведь нужно?

– Нужно, конечно, – согласился Павел. – Но я не знаю зачем.

– Вообще-то считается, что искусство изменяет мир и делает человека добрей и достойней собственного разума, – с расстановкой проговорил я, а подумав, добавил: – Кроме того, иногда за это можно получить неплохие деньги.

– Неплохие – это сколько? – деловито подхватил он.

– По-разному. – Я подивился такому вопросу. – Зависит от времени и места.

Конкретных и знаменитых сумм я пока не называл, ибо не мог же я в самом деле погружать в филологическую премудрость человека, не способного в правильном порядке перечислить буквы родного алфавита.

– Да, – вспомнил я в предисловии, – и еще… Искусство призвано привести человеческое устройство в согласие с замыслом Творца.

– Это кто еще такой – Творец? – наивно поинтересовался Разуваев. – Бог, что ли?

– Бог это, бог, – не выдержал Чапа и даже раздосадованно качнул своей коротко стриженной головой.

– Помолчи, – сказал Павел и обратил на меня вопрошающий взор.

– Так и есть, – подтвердил я, кивнув на Чапу. – Он правильно сказал. Только никто хорошенько не знает, в чем этот замысел состоит.

– Ну, это-то понятно, – удивился Павел. – В том, чтобы все было хорошо.

– Что – все? – переспросил я.

– Ну как что? Все, – решительно пояснил он. – Чтоб небо не падало, короче.

– Ладно, – решил я, – черт с тобой, открою секрет: искусство – это как зеркало. Человечество любит смотреться в зеркала. Считать свои морщины, так сказать. Само по себе изображение ничего не может, – прибавил я со вздохом.

– Чапа, понял что-нибудь? – спросил Павел.

– А как же, – ответил Чапа, круто бросая автомобиль в щель между двумя вишневыми «пятерками», на крышах которых по какому-то некодифицированному праву были прилеплены синие колпачки сирен. – Я сообразительный.