Самои. Сборник рассказов и повестей - стр. 94
Всё это и с большими подробностями знал Демьян. От греха спаивая теперь своего приятеля, он с тревогой разглядывал до неузнаваемости изменившееся лицо Дергалёва с печатью обречённости. Вот она, любовь окаянная, думалось Попову.
– Никакого самочинства, – голос Демьяна витал над столом, – Тебя, как председателя, за такое в районе по головке не погладят. Мы его и так, по закону достанем. Надо только правильно бумагу составить. В девятнадцатом году батька-то его с беляками путался. На фронте ему и сказали наши последнее слово. А сам-то он по лесам шнырял, должно быть, в банде у Лагутина обретался.
– Ну-ну.… Расскажи! – Игнат уронил голову на руки и вновь тяжело поднял. – В банде?
Попов некоторое время молчал, собираясь с мыслями, а затем стал рассказывать.
Наехали казаки в деревню харчами запастись да и заночевали. Делили добро, награбленное у башкирцев.
Петька, брат, возьми да и спроси:
– За что бедных башкирцев убиваете? Люди же.
– Они, мужик, татарва немытая, – говорит Лагутин. – Ты что, с ними в родстве?
– Неужели вы, господин казак, их за людей не считаете за то, что они Магомету поклоняются?
– А ты сам-то чей будешь?
– Я с ними торги веду. Я им хлеб, они мне кожи да мясо, да мало ли чего.
– Ага! Ну-ка, хлопцы, всыпьте этому другу магометцев сто плетей.
Сотню он не выдержал, похворал немного и помер.
– Ну и что, Фёдор этот с ними был?
– Не видел.
– То-то, что «не видел».
Да ты не убивайся так, – хлопнул Демьян приятеля по плечу. – Надежда – хлеб несчастливца.
– Это я-то несчастливый? – встрепенулся Игнат. – Да ты же, Косоротый, первый, мне завидуешь, от своей хромоножки отворачиваешься на мою басеньку заглядываешься.
Попов отшатнулся, обиженный за колченогую от рождения жену и деревенское своё прозвище, буркнул, хлебнув самогона:
– Твоя басенька не по тебе сохнет, не для тебя цветёт.
– Как это?
– Таких баб знаешь, как держать надо? – Демьян сжал кулак перед носом Дергалёва. – А ты – хлюпик, сопли со слезой мешаешь да жалишься, ждёшь, когда она на стороне натешится, да к тебе вернётся.
– Это я хлюпик? На стороне тешится? – Игнат пошарил вокруг себя взглядом, подхватился из-за стола и ринулся в спальню, на ходу выдёргивая ремень из брюк. – Запорю паскуду!
Кровать была пуста. Мужики растерянно топтались на месте, оглядывая сумрачные углы и друг друга.
– Я знаю, где искать, – нашёлся Демьян. – Айда к Шаминым.
Испуганная Татьяна распахнула калитку непрошенным гостям, отступила к крыльцу:
– Засветло уехал. Вон смотрите – ни лошади, ни телеги – нет Фёдора.
Демьян покликал приятелей. В двухместный ходок взгромоздились шестеро мужиков и погнали по волчанской дороге самого резвого ТОЗовского скакуна.