Самодержавие в истории России - стр. 22

С точки зрения А.В. Назаренко, разделы между братьями, являющиеся главной отличительной чертой родового сюзеренитета, нельзя рассматривать ни как симптом нарождающейся феодальной раздробленности, ни как способ централизации государственной власти на том основании, что политическая власть киевского князя над князем-посадником якобы помножалась на власть отцовскую. Такие противоположные точки зрения, пишет он, являются следствием непонимания различия между уделами эпохи родового сюзеренитета и уделами эпохи феодальной раздробленности. Между тем это совершенно разные феномены как по происхождению, так и по государственно-политической сути. Первые – результат неразвитости феодальных отношений, вторые, напротив, – их окончательного развития. Первые вытекают из права всякого наследника на часть наследства, т.е. в данном случае государственной территории, охваченной данями, а вторые (по крайней мере формально-юридически) – не более чем волеизъявления сюзерена. Владимир наделял сыновей не потому, что хотел этим обеспечить централизацию государства, а вынужден был делать это, так как каждый из его взрослых сыновей имел право требовать надела. Процесс феодализации происходил по двум встречным направлениям: путем окняжения территорий и посредством кристаллизации вотчины. Изначально междукняжеские разделы как следствие родового сюзеренитета никак не связаны с созреванием предпосылок феодальной раздробленности. Но в какой-то момент развившаяся снизу феодальная вотчина заставляет князей и на свой удел взглянуть как на вотчину: феодальный экономический партикуляризм выливается в политическое дробление. В Древнерусском государстве такой момент наступает в первой половине XII в., тогда как разделы XI в. и более ранние не стоят в связи с процессом феодализации, являясь лишь следствием действия родового права (11, с. 506–507).

Из источников неясно, претендовал ли Владимир на титул кесаря и получил ли из Константинополя тот венец, который изображался на его монетах, но он носил титул каган, традиционный для политических притязаний русских князей с IX в. Каганом и «единодержцем земли своей» именует Владимира митрополит Иларион в «Слове о законе и благодати». Тот факт, что каганом назван и сын Владимира Ярослав, позволяет, по мнению В.Я. Петрухина, предполагать, что после разгрома Хазарского каганата Святославом этот титул de jure был признан за русскими князьями (12, с. 163). Известно также, что на печати Всеволода Ярославича (сына Ярослава Мудрого) князь впервые именуется по-гречески «архонтом всей Росии», т.е. «князем всея Руси». Однако этому титулу не суждено было закрепиться за киевским и другими князьями Древней Руси. Он возрождается, когда внешние исторические обстоятельства объединяют русские земли под единой властью – властью татар в «Русском улусе» (12, с. 191–192).