Сами о себе. На рубеже тысячелетий - стр. 14
В. Поляков
Весь мир с удовольствием смотрит гангстерские фильмы и никто не хватается за сердце: какой пример детям… Все осознают, что это кино – красивые костюмы, белые кашне и никакой привязки к реальности.
Для нас же характерно слишком серьезное отношение к неправде. Мы же вообще люди серьезные: у нас и поэт – больше, чем поэт, и писатель – инженер человеческих душ, и герой – образец для подражания. Это не вчера приобретенное качество, а застарелая беда. Известно, что после романа «Что делать?» многие, подобно Рахметову, пытались спать на гвоздях. После того, как подвиг Николая Гастелло воспели газеты, самолеты буквально посыпались с неба, и командованию даже пришлось издать специальный приказ, разъясняющий, что подвиг подвигом, а машины надо беречь.
Т. Полякова
Силы сцепления малых народов, их солидарность, их взаимная выручка больше, чем у русских. Это связано с особенностями русской истории и может быть преодолено, если история изменится, но пока это факт, и факт обидный.
Г. Померанц
«А русь, что означает воры, в город не пускать», – писали еще более тысячи лет назад при въезде в Константинополь. С тех пор, полагаю, мы не очень-то изменились…
А. Приставкин
Изучая историю, можно сказать, что русские, как нация, всегда приспосабливались. Этого требовала среда, в которой приходилось выживать. Сотни лет были язычниками, но приехал князь из своего далека и вдруг решил всех сделать христианами. Русские покорно пошли и покрестились, а идолов своих так же покорно сожгли. Потом так же легко стали крепостными. Потом сожгли церкви и повесили попов – стали коммунистами. Потом вдруг стали все либеральными демократами. Теперь стали православными патриотами – у всех иконы и ленточки полосатые. Нет в русском народе стержня – колеблется на ветру, как тростинка, вместе с колебаниями власти.
А. Прокопьев
Человеческий материал… Только сейчас стали этого стесняться. Застарелая русская болезнь – разделение на белую и чёрную кость, барина и мужика. У нас это разделение не просто социальное или классовое, а культурное.
Ф. Разумовский
На голодный желудок русский человек ничего делать и думать не хочет, а на сытый – не может.
Ф. Раневская
«Русская вялость, косность, лень… привычка ожидать всего от других и ничего от себя», – определит обломовщину (гончаровское, вспомним, словцо-приговор), а Владимир Набоков подытожит: «Россию погубили два Ильича». То бишь, понятно, помимо Владимира Ильича ещё и Илья Ильич Обломов. Ибо обломовщина, по сравнению с чем хлестаковщина – безобидная беспардонность, а маниловщина – невиннейшая мечтательность, есть паралич воли… То, отчего все попытки перестроить Россию – от Екатерины II до Горбачева – оказывались короткими рывками и оборачивались выдыханием энергии в пустоту. В застой.